Воздушная гавань

Зверодавы досконально изучили тьму всех без исключения туннелей в каждом из хабблов Копья. День за днем они трудились, готовые в любой миг столкнуться с каким-нибудь кошмарным порождением мира Поверхности. Их работа была жизненно необходима. Без зверодавов жуть с Поверхности могла вылезти из вентиляционных шахт или служебных проходов, чтобы наброситься на граждан любого хаббла, — и, когда вылезала, первыми жертвами почти всегда оказывались дети.

Мужчины и женщины, чей долг обязывал вставать на пути подобных тварей, по определению были уверены в себе, умелы, бесстрашны и отчасти безумны. Вдобавок, подумалось Гримму, конкретно эта группа безумцев жаждала поквитаться с обидчиками.

Пилоплети взмывали к потолку, чтобы вновь обрушиться вниз. Визжали расстающиеся с жизнью шелкопряды. Некоторые из людей в отряде Феликса поменяли свои пилоплети на короткие тяжелые копья, и когда кто-то из их товарищей ранил или оглушал очередного шелкопряда, рядом оказывался копьеносец, чтобы добить поверженного зверя.

Сам Феликс энергично вращал двумя пилоплетьми в каждой руке, нанося удары влево и вправо, с какой-то будничной монотонностью круша бронированные щитки и лишая чудищ конечностей. Одним быстрым движением он нанес нападавшему на Гримма шелкопряду жестокий удар, заставивший зверя рухнуть на пол и застыть без движения. Уронив одну из пилоплетей под ноги, Феликс обернул второй шею того шелкопряда, что терзал ногу Штерна, и ловко провернул металлические кольца оружия, затягивая импровизированную петлю.

Шелкопряд начал было бешено метаться, но Феликс просто навалился на него всем своим весом и прижал зверя к полу, не прекращая тянуть удавку, пока тройные челюсти с визгом не распахнулись.

Прикончив оглушенного Феликсом шелкопряда, Гримм зашел зверодаву за спину. Пробормотал: «Прошу прощения», точно нацелил лезвие сабли и вогнал его в тот же уязвимый участок у основания головы чудовища. Тварь сразу дико затряслась и дергалась еще несколько секунд, прежде чем безвольно обмякнуть.

Феликс осторожно высвободил шипы своей пилоплети, загнанные в шею поверженного шелкопряда.

— А что, ребятки, вовсе не дурно. Для своры резиношеих то бишь.

— Благодарю, — с заминкой кивнул Гримм. — Мистер Криди?

— Да, сэр!

— Немедленно тащите себя и мистера Штерна к доктору Бэгену.

Отдав этот приказ, Гримм вновь повернулся к Феликсу:

— Кто такие эти резиношеие, сэр?

Феликс коротко усмехнулся.

— Вот покончим с этой работенкой, и я непременно расскажу, как…

Зверодав резко отшатнулся, и его глаза полезли на лоб. Озадаченно проследив за его взглядом, Гримм тоже уставился на темный зев одного из коридоров, выходивших в облюбованный аврорианцами зал. Оттуда до них донесся хор истошных воплей, и вот уже вторая группа шелкопрядов, ничуть не уступавшая числом первой, наводнила этот широкий перекресток.

Гримм заорал во всю глотку, надеясь предостеречь сражавшихся, но остался не услышан и лишь беспомощно наблюдал, как с полдесятка зверодавов оказались сметены внезапным натиском и были погребены под лавиной щелкавших жвал и рвущих плоть ядовитых зубов. Их крики ужаса быстро сменились булькающими стонами отчаяния, но вскоре смолкли и они.

Следующими на пути второй группы чудовищ были двое боерожденных. Бенедикт постепенно брал верх над Сарком в затеянной ими вольной борьбе, и его кулаки двигались с такой быстротой, что Гримм едва их видел; Сарк же вел затяжную оборону, с не меньшей скоростью отбивая атаки юноши. Впрочем, оба вынужденно отвлеклись от схватки, стоило устремиться к ним новой волне шелкопрядов.

Выпучив глаза, Бенедикт пытался откатиться прочь от Сарка, но зловещего вида боерожденный его не отпустил, обеими руками вцепившись в отвороты его куртки. Уродливо ухмыляясь, он выгнул спину, опрокидывая Бенедикта навстречу бегущим шелкопрядам.

Но тут Бенедикт внезапно ослабил сопротивление и поддался напору Сарка, в свою очередь вцепившись в него. Ударившись спиной о камни, Бенедикт перебросил более крупного боерожденного через себя, отправив того в полет на несколько футов вперед, где тот столкнулся с передней шеренгой шелкопрядов. Твари облепили Сарка кошмарным живым одеялом, и тот совершенно исчез из виду.

До прибытия первой полудюжины шелкопрядов у Бенедикта осталось времени лишь на то, чтобы вскочить на ноги. Окажись на месте юноши он сам, Гримм уже счел бы себя погибшим, — но, рассуждая здраво, в отличие от Бенедикта он не был боерожденным.

С львиным рыком Бенедикт ловко увернулся от первой летевшей на него твари и выхватил из ножен саблю, чтобы разрубить вторую на подлете. Один шелкопряд ударился о его плечо и успел сомкнуть три свои челюсти на бицепсе, но Бенедикт, пошатнувшись от удара, все же воспользовался инерцией прыжка, развернулся и влепил тело зверя в двух его собратьев, отбросив тех в сторону, — в точности так, если бы тварь была пристегнутым к руке щитом.

Шестой шелкопряд ударил Бенедикта по коленям и, впившись зубами в бедро юноши, мощным рывком свалил того с ног.

— Спина к спине! — крикнул Гримм своим людям. — Держать позиции! Кеттл, ко мне!