Воздушная гавань

— Как вам не стыдно, сэр, — пожурил его мистер Бич, с веселым блеском глаз всматриваясь в лицо Бенедикта из-под кустистых бровей. — Говорить такое о семье юной мисс…

Гвен торжествующе улыбнулась Бенедикту:

— Во, слыхал? Ланкастеры опираются на поддержку народа.

Бенедикт хохотнул в ответ.

— Вы на ее стороне только потому, что она платит.

— Молодой человек умен не по годам, — заметила миссис Бич.

— Так и есть, так и есть, — согласился ее супруг, пока Гвен выкладывала на его ладонь щедрую стопочку монет. Бенедикту она радостно показала язык, а хозяев лавочки поблагодарила:

— Большое спасибо вам обоим.

В этот момент в их закоулок забрел мужчина средних лет, в котором без труда угадывался ученый или библиотекарь. «…Никак не пойму, как это могло бы сработать…» — бормотал он, подтверждая догадку. Одежда ученого, хотя и отлично скроенная, казалась измятой и криво сидящей, а фиолетовый жилет выглядел настоящей пощечиной общественному вкусу: нынешнее поколение воспринимало подобное сочетание лиловых тонов с коричневым оттенком пиджачной пары как излишнюю смелость. В чрезмерно отросших каштановых волосах мужчины светились седые прядки, но его длинные пальцы выглядели чистыми и ухоженными. Он что-то строчил в блокноте снабженной тускло светящимся кристаллом ручкой и при этом не прекращал бормотать себе под нос.

— Доброго вам дня, мистер и миссис Бич, — поздоровался он, так и не оторвав глаз от страницы блокнота. Прикрыл рот, сдерживая зевоту, и продолжил свои записи. — Двойную порцию того, что готовите, и немного кофе, пожалуйста. Крепкого и черного.

Ручка порхала над страницей, выписывая строчки каких-то символов, совершенно не знакомых Гвен.

— Добрый день, Эдди, — тепло приветствовала этого странного человека миссис Бич. — Опять всю ночь не ложился?

— Боюсь, таково проклятие ума, тяготеющего к познанию, — ответил он. — Долгие мили разных способов обдумывать одни и те же бесполезные старые загадки… — Говоря, он не переставал строчить и, поворачиваясь, врезался краем блокнота в стоящую рядом Гвен. — О, прошу прощения, сэр…

— Сэр? — изумилась Гвен.

— Да-да? — откликнулся Эдди, завершая строку витиеватым росчерком и принимаясь за новую.

Гвен прочистила горло, явственно намекая: пора бы ему поднять глаза.

— Говори же, приятель, — сказал Эдди. — Сразу выкладывай, что там у тебя на уме! У меня вовсе нет времени на глупые танцы вокруг и около.

Глаза Гвен, сузившись, блеснули сталью. Как смеет этот тип быть таким неучтивым с леди? Уж тем более с леди из Дома Ланкастер?

— Сестренка… — быстро вставил Бенедикт, кладя ладонь ей на плечо.

Она стряхнула его руку.

— Потерпи-ка, кузен, — твердо сказала Гвен. — Передо мной возникла неприятная дилемма.

— Но…

— Бе-не-дикт! — с нежностью пропела Гвен.

Бенедикт поморщился и отступил на шаг.

Эдди, если так звали этого типа, все еще строчил в блокноте, вчистую ее игнорируя. Нестерпимая наглость!

— М-м-м? — рассеянно вопросил он. — Какая дилемма?

Голос Гвен прозвучал холодно и отчетливо:

— То ли мне успокоиться на устной отповеди заносчивому грубияну, то ли счесть неуважение оскорбительным и потребовать сатисфакции. Это мое право, в конце концов!

Несколько раз моргнув, Эдди все же оторвал взгляд от блокнота. Лишь тогда он впервые увидел лицо Гвен.

— Правда? Вы это всерьез? Требовать сатисфакции? — Голос его был при этом подозрительно весел, словно Эдди едва сдерживал смех. — Вы намереваетесь вызвать меня на дуэль?

— Как только услышу ваше имя, сэр, — отрезала Гвен.

— Оно имеет какое-то значение? — спросил Эдди.

— Имеет, разумеется, — сказала Гвен. — Я смогу понять, который из Домов имел небрежность позволить кому-то из своих отпрысков разгуливать по хабблу Утро, не озаботившись преподать ему элементарные манеры. Божьим промыслом даже рогатая скотина лучше умеет держать себя в обществе!

— Вообще говоря, жвачные животные зачастую кротки и благоразумны, — согласился с нею Эдди, — и лишь крайне редко нарываются на дуэли. Уж точно не после бессонных ночей… — вздохнул он. — Мисс, должно ли мое имя иметь значение?

— Что? — нахмурилась Гвен.

— Имя, — повторил Эдди. — Разве не я сам в ответе за свои поступки? Какая разница, насколько высокую позицию занимает мой Дом? Неужели неблаговидное поведение простолюдина достойно большего порицания, чем проделки потомственного аристократа?

Гвен слегка опешила: вопросы были столь необычны, что с тем же успехом могли прозвучать на чужом языке. Все-таки она ответила:

— Конечно, имя имеет значение. Ваш костюм подсказывает, что вы — человек не самого низшего сословия, сэр… Если это не так, я едва ли посмею бранить вас за скверные манеры, осознавая изъяны вашего воспитания.

Эдди резко склонил голову набок, и его темные глаза блеснули живым интересом.

— То есть в качестве аристократа я несу в ваших глазах больше ответственности?