Воздушная тревога

— Всему персоналу, не занятому обслуживанием самолетов или на оборонительных сооружениях, укрыться в убежище.

Теперь уже бежали все — часовые на свои посты, остальные — в убежища.

У края летного поля со мной поравнялся Мики, кативший на велосипеде Лэнгдона.

— Началось, браток, а? — спросил он.

Но бодрость его была вымученная, глаза дико горели на побледневшем лице. Когда он покатил дальше, я подумал, что есть люди, которым суждено погибнуть от бомбы, так же как есть такие, кому на роду написано быть заколотым или отравленным, а человек, которому грозит смерть от бомбы, это, должно быть, Мики.

Когда я добрался до окопа, большая часть подразделения была уже там.

— Побережье пересекает большая группа самолетов, — услышал я чей-то голос.

Я надел каску и подготовил противогаз.

— Ты лучше сиди на телефоне, — сказал мне Лэнгдон.

Вату рвали как обычно друг у друга из рук. Это было еще до того, как всем выдали настоящие затычки для ушей. На трехдюймовке уши должны быть обязательно заткнуты. Беда в том, что это старое морское орудие, переделанное для зенитной стрельбы, и чтобы получить соответствующий угол подъема, откат пришлось уменьшить с двух футов до одиннадцати дюймов, поэтому выстрел стал еще громче.

— Внимание! Внимание! Эскадрилья «Ласточкин хвост» — взлет! Взлет!

Мимо пронеслась машина, везущая офицеров-летчиков из столовой к капонирам. Еще несколько офицеров бежали по дороге. Все были в полном обмундировании. Среди них я узнал Джона Найтингейла. Он бежал своей легкой, хотя и неуклюжей трусцой. Пробегая мимо нашего окопа, он помахал мне рукой. Я ответил на его приветствие.

— Это Найтингейл, да? — спросил Кэн.

_ Да, — ответил я. — Мы вместе учились в школе.

Не сказать этого я просто не мог. Не в силах удержаться, я посмотрел сначала на Худа, потом на Четвуда. Именно из-за их недавней неприязни ко мне я счел своим долгом подчеркнуть, что лично знаком с асом-лидером новой эскадрильи, а это была почти претензия на респектабельность.

Найтингейл исчез на капонире как раз за нашим окопом. Оглушительно взревели моторы. Мгновение спустя его самолет вырулил оттуда, «фонарь» его кабины был откинут назад, и я увидел, как он помахал своей обслуге. Номер его самолета был TZ05. Он надвинул «фонарь», и самолет на сумасшедшей скорости понесся к старту взлетно-посадочной полосы, где уже собирались самолеты с других капониров.

Когда эскадрилья начала взлетать, зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Четыре, — сказал я, когда назвали наш номер.

— Одну минуточку, — сказал голос в трубке. — Передаю засечку. Строй около 200 самолетов в 25 милях к юго-востоку, летят на северо-запад. Высота — 20 тысяч футов.

Я передал информацию Лэнгдону. Люди на позиции выслушали новость молча. Мы уже привыкли к большим скоплениям самолетов. Но я знал, о чем думают все. Я и сам думал о том же: неужели их цель — Торби?

— Внимание! Внимание! — опять «танной». — Воздушная тревога! Воздушная тревога! Всему персоналу немедленно в убежище! Немедленно в убежище! Воздушная тревога! Всё.

Мы напряженно ждали, наблюдая за небом. Оно было очень синее, высоко плыли небольшие облачка. Эскадрилья «Ласточкин хвост» скрылась из виду, превратившись в крошечные пятнышки, взбирающиеся вверх на юго-восток. У Лэнгдона был бинокль. Он то и дело вглядывался в небо на юге и востоке. Хотя пошел только одиннадцатый час, в окопе уже было жарко. Солнце палило нещадно, так что глазам было больно, и они уставали, силясь разглядеть крапинки самолетов, которые показывались лишь тогда, когда высоко под лазурной чашей небосвода на них светило солнце.

— Они летят прямо со стороны солнца, — сказал Хенсон.

— Да, это им как раз и надо, — добавил Блах. — Чтобы мы ничего не разглядели.

— Если они приземлятся, они сразу же отдадут тебя на заклание, — сказал Мики. — Ты бы хоть выкинул свой личный номер, если там записана твоя иудейская религия.

Мы засмеялись. Посмеяться над чем угодно сейчас было громадным облегчением. Блах тоже заулыбался.

— Я его уже выкинул, — сказал он. — Беда в том, что я не могу выкинуть свой нос.

— Ты бы мог его отрезать, — предложил кто-то.

— Изуродовать себе лицо? Нет уж, спасибо. Тогда Кэн не даст мне роли после войны.

— Слышите? — сказал капрал Худ.

До нас донесся едва различимый гул моторов высоко летящих машин.

— Это они, — сказал Четвуд.

— Иисусе! И ни одного нашего истребителя не видно, — проговорил Кэн.

Гул моторов стал громче.

— Тот джерри действительно сказал, что сегодня нас будут бомбить? — спросил меня Мики.

Я кивнул.

Наступило молчание.

— Боже, как бы я хотел добраться до них со штыком!

— Спускайтесь сюда, ублюдки! Спускайтесь! — лицо у Мики, когда он бормотал свой вызов небу, напряглось. Он повернулся к Лэнгдону. — Что ты думаешь, Джон? Сегодня наша очередь?

— А, заткнись ты, — сказал капрал Худ.

— Смотрите! Вон! — Четвуд указывал высоко на северо-запад. — Он на секунду сверкнул на солнце.

Мы напрягали зрение, но никто ничего не разглядел, хотя стук моторов слышался уже отчетливо. Этот звук доносился с той стороны, куда указывал Четвуд.