Воздушные фрегаты-2. Пилот

В домашней обстановке генерал мало напоминал того важного и представительного атамана Забайкальского войска, каковым его видели в штабах и департаментах столицы Желтороссии. В комнатных туфлях на босу ногу и изрядно поношенных шароварах с желтыми лампасами, а также простой рубахе с закатанными рукавами он больше всего походил на соседа Марта из прошлой жизни — отставного военного дядю Колю. Запах, что характерно, был тот же, ибо их превосходительство вчера изволили изрядно принять на грудь.

— Плесни и мне, будь добр, — попросил генерал.

— Пожалуйста, — налил до краев небольшую чашку Колычев.

— Благодарствую, — кивнул старый казак и шумно отхлебнул горячий ароматный напиток.

— Гадость китайская, — прокомментировал генерал вкусовые ощущения.

— Может, вам что покрепче? — попытался сохранить вежливость Март.

— Не, — упрямо мотнул головой атаман. — Похмелье — вторая пьянка!

— Как вам будет угодно.

— «Нам угодно», — немного насмешливо хмыкнул Зимин. — Вот твой отец так же говорил, когда послать хотел, а обстановка не позволяла.

— Простите, — немного смешался Март, решив, что тот прочитал его мысли.

— Да особо пока не за что. Ты, брат, не смотри, что у меня дара нет. Понятие-то есть, чай, не совсем дурак, хоть и атаман.

— А какой он был, мой отец? — спросил Колычев, постаравшись перевести разговор на другую тему.

— А тебе Володька разве не рассказывал?

— Рассказывал… но его послушать, какой-то идеальный человек получается.

— Вот оно что. Тогда слушай. Идеальным он точно не был, но стержень в нем был, это да. С теми, кто младше по чину или происхождению, всегда вежлив, аж иной раз до того, что тошно! А вот перед начальством норов, бывало, показывал. Тоже вот, вроде учтиво скажет, а в ответ впору секундантов присылать. С родней тоже особо не ладил…

— А есть родня? — насторожился Март.

— Как не быть с такой-то фамилией, — усмехнулся атаман.

— А можно подробней?

— А чего же нельзя-то… только у тебя ведь сегодня, насколько я помню, экзамены?

— Да.

— Тогда сделаем так. Ты иди, да сдай все хорошенько, а как дело сладится, я тебе и расскажу все, что знаю. А теперь ступай с Богом. Ангела-хранителя тебе!

«Интересно, что за тайны такие, — подумал Март, выводя из гаража свой «Нортон». — И почему Владимир Васильевич ничего мне об этом не рассказывал?»

Однако вокруг было так хорошо. Прекрасное августовское утро еще только окрашивало мир в яркие тона, птицы пели на разные голоса, внизу ласково и призывно шумело море. Вскоре он совсем позабыл о странных словах генерала. Дернув пару раз ногой кикстартер, и с удовлетворением услышав бодрое ворчание двигателя, Март уселся в седло и неспешно покатил по дороге.

Как и следовало ожидать, в авиашколе он оказался одним из первых, но скоро подтянулись и остальные. Судя по заспанным физиономиям, товарищи всю ночь зубрили или занимались изготовлением шпаргалок, отчего теперь выглядели как сомнамбулы.

— Господи, как тебе удается выглядеть так отвратительно свежим? — поморщился Макс Черкасов.

— Пить меньше не пробовал? — с усмешкой парировал Март.

— Какие гнусные инсинуации! — оскорбился Черкасов. — Я дал себе зарок, что не выпью ни капли хмельного, пока не получу заветный диплом, и твердо намерен его выполнить. Но что-то я никак не проснусь…

— Обещаю вызваться первым и дать тебе больше времени на то, чтобы прийти в себя.

— А вот это было бы весьма кстати…

Не успели они договорить, как объявили построение, и перед будущими пилотами выступил сам контр-адмирал Владимир Александрович Белли — начальник кафедры оперативного искусства и стратегии Императорской Военно-Воздушной Академии, который после краткой, но энергичной речи пожелал соискателям успехов.

В Дальнем Белли оказался неслучайно. В ранге инспектора главного штаба ВВФ он проверял уровень и качество подготовки комсостава Третьего Флота. Начальство школы не преминуло воспользоваться такой возможностью и после настойчивых уговоров сумело убедить получившего только в прошлом одна тысяча девятьсот сороковом году золотые контр-адмиральские эполеты с черным двуглавым орлом Белли возглавить комиссию. Владимир Александрович — потомок давно обрусевшего знатного шотландского рода и весьма сильный одаренный, как никто годился на роль строгого и взыскательного проверяющего для курсантов.

Как и следовало ожидать, проверку знаний начали с группы обладателей Дара, но, к сожалению или к счастью, тут уж как посмотреть, вызывали их строго по алфавиту. Так что первым перед комиссией предстал чуть более бледный и сосредоточенный, нежели обычно, княжич Пужэнь Айсиньгьоро. А вот следующим повезло стать Мартемьяну.

Из большой аудитории вынесли почти все парты, кроме нескольких, за которыми курсантам и предстояло готовиться к сдаче. Столы строгих экзаменаторов, накрытые зеленым сукном, выставили вдоль широких окон ближе к доске, так, чтобы они могли с удобством наблюдать за производимыми мелом вычислениями и рисованием выпускниками графиков и чертежей.

— Курсант Колычев, тяните билет.

— Билет номер четырнадцать, — четко произнес Март, открыв конверт и предъявив лист комиссии.