Воздушные фрегаты-2. Пилот

С этими словами он достал из кармана небольшую коробочку, в которой оказался золотой перстень-печатка, на верхней площадке которой была выгравирована корона, а под ней два креста и что-то вроде папахи, а еще ниже — перекрещенные на фоне полумесяца сабля с копьем.

— Что это? — искренне удивился Колычев.

— Бог мой, чему тебя только учили, — вздохнул опекун. — Это твой герб!

— И зачем это все?

— Видишь ли, дружок, — терпеливо объяснил ему наставник. — В России до сих пор встречают, а нередко и провожают, не по уму, а по одежке. А для человека знающего этот наряд будет повесомее иных эполет. Будем считать: это наш с братом подарок тебе на окончание авиашколы, — и видя, что Март несколько заторможено продолжает разглядывать ювелирное изделие, с усмешкой добавил. — Можешь не благодарить.

Наконец, все приготовления были окончены, и можно было ехать в ресторацию Чуркина, банкетный зал которого был ради такого случая ангажирован дирекцией школы. Март в последний раз оглядел себя в большое зеркало и вздохнул. Рядом на столе лежал приобретенный специально для такого случая гарнитур холодного оружия. Вообще, пилотам даже в гвардии по форме полагался именно кортик, но день сегодня был слишком торжественным, а посему… но шпага отчего-то совершенно не нравилась Колычеву.

Немного подумав, он извлек из кофра трофейную катану и вытащил ее из ножен на два пальца. Полированный металл хищно блеснул в ответ, как будто говоря: «Возьми меня с собой, не пожалеешь»!

— А пуркуа бы, собственно говоря, и не па, — пожал плечами молодой человек и решительным движением закрепил оружие за два кольца на обоймицах[2], после чего еще раз взглянул на себя.

Меч, закрепленный на подвесе, висел почти строго вдоль ноги. Он совсем не бросался в глаза и, на удивление, не мешал двигаться, словно всегда был частью организма, о котором Март не догадывался, а теперь счастливо обнаружил. Как верный, но ненавязчивый и хорошо воспитанный пес, он все время был рядом, готовый прийти на помощь хозяину, не создавая во всех иных случаях ни малейшего неудобства и даже вовсе не напоминая о себе. Вид, отраженный в высоком ростовом зеркале, надо сказать, получился довольно странный, но при этом в нем ощущалась некая лаконичная завершенность.

Занятый, как обычно, Зимин на сей раз не смог отвезти его лично, но твердо обещал приехать, как только освободится. А чтобы воспитанник не отправился на свой первый бал на мотоцикле, прислал свой «паккард», за рулем которого сидел загадочно улыбавшийся Горыня.

— Здорово, Захар. Как же ты решился «Буран» без присмотра оставить? — пошутил Март, глядя на принаряженного ради такого случая боцмана.

— Ничего, — серьезно отвечал тот. — У Владимира Васильевича не забалуешь, а я тем временем за вами пригляжу! Уж больно часто вы во всякие переделки попадаете.

— В прошлый раз тебя тоже командир прислал?

Захар в ответ только пожал плечами, мол, раз все знаете, зачем спрашивать?

Генерал вместе со своими казачками тоже отсутствовал. Витька, как всегда, пропадал в мастерских, вылизывая конструкцию своего пистолета-пулемета. Так что провожать Колычева оказалось некому. Оглянувшись напоследок на ставший ему в последнее время домом коттедж Зимина, Март решительно шагнул к заботливо приоткрывшему ему дверцу автомобиля Горынычу.

Надо сказать, что Колычев оказался не единственным, кто прибыл к месту проведения мероприятия с шиком. Практически все вчерашние курсанты сочли необходимым нанять мотор или, на худой конец, извозчика. Самые бедные сделали это вскладчину, но пешком не пришел никто.

Самый шикарный выезд оказался, конечно, у Пужэня, которому князь Цзайфен выделил ради такого случая один из многочисленных лимузинов семьи. Молодой Айсиньгьоро приехал в нем не один, а в сопровождении красивой девушки в роскошном вечернем платье. Судя по всему, барышня была не из простых, поскольку обычно грубый и невнимательный со своими подружками Пужэнь вел себя просто образцово. Подал руку, помог сойти с подножки и потом был так предупредителен, как будто рядом с ним была, по меньшей мере, принцесса крови какого-нибудь королевского рода.

К слову, маньчжур был единственным, кроме Марта, кто появился на балу с саблей. Остальные выпускники сочли возможным обойтись кортиками.

Холодное оружие перед входом полагалось сдавать. Колычев уже знал об этом и, ловким движением отстегнув подвес, протянул свое оружие служителю.

— Любопытный клинок, — хмыкнул Черкасов.

— Ты про катану?

— Да, дружище, — сокрушенно вздохнул Максим. — Голова у тебя, конечно, светлая, но в некоторых вопросах ты темный, как ночь над морем.

— О чем ты?

— Ну какая же это катана? Это гун-то! Или, если уж быть совсем точным, кай-гун-то.

— И в чем разница?