Воздушные грани

– Милая, прости пожалуйста, но я ничего не смогла поделать! Когда я въехала сюда, примерно год назад, тут уже был этот садик! Но он чудный! А что тут было раньше, я что-то не припомню? – услышала я робкий бабушкин голос.

Сквозь слезы удушья я смогла лишь ответить:

– Розарий.

– Розарий? Ну дак, это же лучше, чем розарий! Тут не только розы, тут очень много других цветов, а также очень уютные скамеечки. Сюда можно заходить с лестницы в правом крыле дома.

– Ба, я же сказала, что скоро спущусь!

– О, да, верно. Полей пожалуйста те лилии! Пойду приготовлю отбивные.

Элла вышла из «садика», напевая что-то из The Pierces, но мне, скорее всего показалось, ведь здесь нет такой музыки, а раньше она слушала только русский шансон. Я села на обожаемую бабушкой кованую скамеечку и начала рвать маленький сверток. Мне было все равно, что там и к чему мне эти вещи, но закончить дело надо было непременно. В свертке лежал блестящий мешочек. Развязав его, я перестала плакать. «Да это же мой плеер! Мой старенький любимый поношенный черный айпод!». Но он выглядел, словно новый, как и наушники. Я включила, чтобы проверить этот совершенно неприкосновенный и даже странный агрегат. Все мои 348 песен были в памяти! «Слава Богу! Ну хоть что-то приятное за этот день.»

Начали с самого маленького, продолжим самым большим. Я разорвала пленку на большом мягком предмете. Это был чехол. Красненький пушистый чехол от моего ноутбука! «Если там не компьютер, берегитесь, я разнесу всю оранжерею!». Дрожащими руками я вытащила ноутбук. «Как новый! Здесь у всего есть новая жизнь, да?». Все файлы, до одного, и даже обои на рабочем столе остались теми же! Только наклеек больше не было – «Ну ничего, я смогу наклеить новые. Если, конечно, они тут такое производят.». Самым странным мне показался средний сверток. «Как сказала Элла, учебник по физике?». Я медленно стянула бумагу с книги. Эта книга оказалась моим дневником. «Мой дневник?!Но…». Я открыла толстую книжку в кожаном переплете, когда-то обклеенную всякой ерундой. Дневник, словно новый, был пуст. Я научилась писать в 6 лет, тогда и завела его; все мои мысли и события, все, что происходило со мной в течение почти одиннадцати лет было записано там.

«Это очень драматично, они хотят чтобы свою новую „жизнь“ я и писала заново? Нет, спасибо.» Перелистнув блокнот на первую страницу, я увидела словно выбитые золотом года. С 2001 по 2012.Цифры переливались, словно двигались, поэтому я невольно провела по году 2005 пальцем. Страницы начали перелистываться сами и открылись почти в начале. «Серьезно?». Все мои записи, написанные кривым почерком ребенка сохранились! Я не поверила, поэтому раз 15 переворачивала дневник, но кроме записей того года там ничего не было. С опаской я перешла к «оглавлению» и провела пальцем по 2012 году. Страницы снова полетели и мой взгляд упал на пару последних строчек внизу страницы:

«…Сейчас с Мелиссой и Денисом поедем на вечеринку к сумасшедшим арабским ребятам близнецам! Надеюсь классно оторвемся, будем отмечать сдачу экзаменов! Прощай:) В смысле..пока. Почему я написала прощай? Конечно же пока!:)»

Дела семейные

Лаура Стивенсон сидела на подоконнике и что-то усердно выискивала в старой потрепанной, словно многовековой, книге.

Лауре Стивенсон было интересно, можно ли вернуться в мир живых, поэтому она облазила все букинистические магазины в поисках ответа. Почему она просто не погуглила, спросите вы? Здешний поисковик «Луйтекс» не отвечал на такого рода запросы, а меню закусочной на Горной улице Лауру никак не интересовало.

Именно поэтому Лаура Стивенсон пошла в заброшенный магазин-салон на окраине города, в котором странного вида джентльмен в потасканном пиджаке «лечил» книги.

«Я-книжный доктор и могу вылечить вашу книгу, как от простуды, так и от рака.» Только вот была здесь всего одна маленькая загвоздка. Книжный доктор лечил зачастую те книги, которые находил сам, ведь посетители в его лавочке были редким сюрпризом. Первым посетителем за этот год была как раз наша знакомая – Лаура Стивенсон. Нет, она не заблудилась в поисках очередного бутика, она намеренно пошла в лавку к старику-чудику.

Кстати, заметим, книжный лекарь – доктор Бонарт не пожелал менять свой возраст в этом мире. Он умер в возрасте 87 лет от инфаркта за столом в своем кабинете. Доктор Бонарт – профессор-историк-литератор. Доктор Бонарт умер с книгой в руках.