Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов

Сталин решает «использовать» Горького. Нужно было как-то склонить бескомпромиссного автора «Матери» создать к грядущему юбилею столь же талантливый роман «Отец». Начинается хорошо продуманная «обработка» писателя. Алексею Максимовичу создаются буквально райские условия. К его услугам особняки в столице, за городом, на юге, уникальная обстановка, многочисленная прислуга, деликатесные продукты. Идет полным ходом и идеологическое «приручение»: Горькому ежедневно докладывают о больших успехах в стране. Сталин лично поручает Алексею Максимовичу создать Всероссийскую писательскую организацию. Это поручение, кстати, совпадало с заветной мечтой Горького, о чем Сталин, конечно, знал. Иосиф Виссарионович соблаговолил даже провести одно из заседаний Политбюро не в Кремле, а на квартире у Алексея Максимовича, заставив приехать туда всю свою послушную свиту.

Вершиной «дружеских» чувств к писателю явилось решение Сталина присвоить его имя центральной улице столицы, родине Горького – Нижнему Новгороду и Нижегородской области. Московскому Художественному театру.

Можно ли утверждать, что «обработка» возымела свои плоды?

По крайней мере, до весны 1934 года Алексей Максимович питал очень непростые, но все же с оттенком теплоты чувства к «великому и мудрому».

Что возбуждает в нашей молодежи энергию, которая, проявляясь все более часто и ярко, вызывает изумление и восхищение даже у врагов? – задавал сам себе вопрос Алексей Максимович на страницах «Комсомольской правды» 12 марта 1934 года и тут же отвечал на него: Ее возбуждает сознание высокой цели, поставленной перед ними гением Ленина, цели, по пути которой так решительно и успешно ведет нас Иосиф Сталин с товарищами...

Не хотелось бы создать у читателя превратное впечатление, что автор взял на себя отчаянную смелость в нескольких строчках обрисовать эволюцию мировоззрения великого писателя в самый тяжелый период его жизни. Однако можно утверждать, что Горький не был наивен и уж тем более не пытался «заигрывать» с вождем. Он верил. Видел все, понимал, но верил: приход к власти правящей группировки – роковая случайность для молодой социалистической страны, беда тактического уровня, стратегической ошибки в теории и практике строительства пролетарского государства нет.

Но дни идут. Реалии не вдохновляют. События, одно другого кровавее, грязнее, подрывают эту веру великого гуманиста. Все попытки писателя вмешаться в ход событий, защитить людей, в заслугах которых перед русской революцией нет и тени сомнения, разбиваются о стену, в лучшем случае – стену молчания. Алексей Максимович начинает четко понимать всю призрачность своих надежд: Сталин со товарищи не аномалия, не ирония революционной судьбы России. Сталин – самый сильный и самый подлый паук в банке с пауками, захватившими власть в стране и провозгласившими себя освободителями человечества. Понимает Алексей Максимович и цели кампании, развернутой вокруг его имени.

Все чаще после разговора с глазу на глаз со Сталиным у обоих собеседников лица хмуры. Все реже происходят эти встречи.

Мы не располагаем сведениями, решился ли Сталин с глазу на глаз просить Горького написать роман о самом выдающемся человеке всех времен и народов. Судя по довольно крутой перемене отношения Сталина и иже с ним к писателю, как раз с весны 1934 года, он или получил отказ, или поведение Горького заставило воздержаться от этого разговора.

Однако вернемся к концу 1932 года.

Советская пресса полна панегириков в адрес Алексея Максимовича. Страна широко отмечает сорокалетие его творческой деятельности. Выпущена даже специальная серия почтовых марок – факт немаловажный. (Филателисты хорошо знают, что это был второй за всю историю русской почты случай, когда в обращение выпустили серию марок в честь здравствующего человека. Первый случай имел место с Николаем II, и то марка с портретом царя входила в серию, посвященную 300-летию дома Романовых.) Серия же из двух марок 1932 года была посвящена только А. М. Горькому и, стало быть, являла собой случай, беспрецедентный для русской почты.