Воздушные рабочие войны (СИ)

Стаин с Лидой забрали из вертолета вещи и загрузились в эмку капитана. Сначала завезли Шадрину. Лида опять стала уговаривать Сашку остановиться у них, но парень категорически отказался. Договорились, что он зайдет за Лидочкой завтра, и они вместе пойдут к Никифоровым. Лида надув губы зашагала к своему дому, ну а Назаров с Сашкой поехали в гостиницу. Все остальные дела будут завтра. А сегодня отдых. Как же давно он не отдыхал! Даже непривычно как-то, что вот сейчас, сию минуту не надо никуда бежать и что-то делать, решать какие-то вопросы, ругаться с интендантами, писать отчеты. На лице парня расплылась блаженная улыбка.

[i] Александр Вертинский, Танго «Магнолия»

[ii] На самом деле «Динарий» современный позывной военного аэродрома в Тамбове, но позывные времен ВОВ просто не нашел, так что, не парясь особо, использую его здесь.

VIII

Знакомый пустой и тихий дворик перед ведомственной деревянной двухэтажкой завода «Ревтруд». Они сюда переехали в 35-ом, когда папу назначили начальником цеха. Вон их окна на втором этаже с такими родными голубыми занавесками в ее комнате. На улице никого, все на работе. Лида не торопясь подошла к подъезду и потянула на себя скрипучую дверь. Повинуясь какому-то детскому порыву, буквально вприпрыжку влетела по лестнице наверх, гулко топая сапогами по дощатым ступенькам. Она была уверенна, что дома никого нет, отец на заводе, мама, наверняка, тоже в своей библиотеке, но все равно нажала на пимпочку звонка. Через дверь раздался пронзительный звон. И все. Тишина. Ожидаемо. Лида привстала на цыпочки и, пошарив рукой по деревянной рейке, для чего-то прибитой прямо над дверью, почти под самым потолком, нащупала ключ. Лида улыбнулась. Один ключ они стали оставлять здесь, над дверью, после того, как она на танцах потеряла свой, а мама с папой как раз уехали к родственникам в деревню. Пришлось ночевать у Зинки. Папа потом сделал у себя на заводе несколько дубликатов, один для Лиды, а второй, запасной, всегда лежал на этой рейке.

Родная прихожка. На вешалке мамин старенький полушубок и отцовское пальто, в уголке «быстрые» безразмерные валенки в галошах. Общие. Наскоро выскочить во двор в уборную, развешать белье или по какой другой надобности. Все такое знакомое и в то же время непривычное. Так всегда бывает, когда возвращаешься домой после долгого отсутствия. Правда, так надолго Лиде из дома уезжать не приходилось. Только один раз, в пионерский лагерь, на берегу Цны, на месяц. А сейчас ее не было целых четыре месяца. Поставив на пол фанерный чемоданчик с вещами и солдатский сидор с продуктами, расстегнула ремень и стянула шинель, повесив ее на вешалку рядом с отцовским пальто. Стащила с ног опостылевшие сапоги, повесила на голенища портянки. Надо будет постирать. Ох, хорошо-то как! С огромным облегчением пошевелила пальцами ног. Не доведет это щегольство до добра. Нет бы, ехать домой в старых, растоптанных,

так нет же, надо же покрасоваться перед родителями и подружками! Лида хихикнула. Конечно надо! Это еще спасибо товарищу старшине, вошел в ее положение и расщедрился на новые хромовые командирские сапоги. Удивительно даже. Обычно у этого прижимистого хохла снега зимой не выпросишь. Интересно, почему все старшины похожи друг на друга? Что Кандыба в училище, что их старшина Горобец. Такие основательные, хозяйственные, скуповатые и суровые, даже в чем-то жестокие в первые дни службы мужики, со временем, превращающиеся в заботливых дядек.

Лида подхватила вещи и прошла к себе в комнату. Чистота и порядок. Ни пылинки. И все, как было при ней. Даже забытый на столе томик стихов советских поэтов так и остался на своем месте. Девушка подошла к столу и открыла небольшую потрепанную книжицу на первой попавшейся странице:

Барабана тугой удар

Будит утренние туманы, —

Это скачет Жанна д'Арк

К осажденному Орлеану.

Двух бокалов влюбленный звон

Тушит музыка менуэта, —

Это празднует Трианон

День Марии-Антуанетты.[i]