Воздушные разведчики

– Оперативную обстановку на духовщинском направлении вы знаете, – начал генерал. – Нас интересует система обороны противника, которая, как известно, насыщена огневыми средствами, оборудована оборонительными сооружениями – дзотами, бронеколпаками, противопехотными и противотанковыми заграждениями. Нам предстоит досконально разведать оборону врага, изучить состав его группировки. Важно до мельчайших подробностей узнать все об оборонительных сооружениях – до отдельного окопа, траншеи, огневой позиции. Эту задачу предстоит решить вашему полку. Задача сложная. Оборону противника придется фотографировать неоднократно. Нужно уловить малейшие тенденции в ее развитии. Хотелось, чтобы вы подробнее рассказали о каждом боеспособном экипаже, о его возможностях.

Подполковник Лаухин четко охарактеризовал экипажи капитана Володина (штурман старший лейтенант Негорожин, стрелок-радист Ремизов), младшего лейтенанта Орлова (штурман лейтенант Лежнюк, стрелок-радист старший сержант Инанц), лейтенанта Зевахина (штурман лейтенант Турчанов, стрелок-радист сержант Погорелов), младшего лейтенанта Паяльникова (штурман лейтенант Шелядов, стрелок-радист сержант Насоловец), капитана Стругалова (штурман лейтенант Антонов, стрелок-радист старшина Корсаков), младшего лейтенанта Сафронова (штурман младший лейтенант Титов, стрелок-радист сержант Артемов), младшего лейтенанта Терехова (штурман лейтенант Васильев, стрелок-радист сержант Шмычков), младшего лейтенанта Ракова (штурман младший лейтенант Блищавенко, стрелок-радист сержант Крылов) и других.

Слушая командира полка, начальник штаба фронта делал в рабочей тетради пометки. Когда Лаухин замолчал, Курасов спросил:

– А почему экипаж Мосиенко не называете? Лаухин не удивился вопросу. Генерал хорошо знал летчиков и штурманов полка, в том числе и Сергея Мосиенко, хотя последний летал в составе 11-го ОРАП лишь с марта 1943 года. 26 апреля экипаж Пе-2 в составе младшего лейтенанта Сергея Мосиенко, штурмана лейтенанта Петра Шаповалова и стрелка-радиста сержанта Алексея Зибенкова, выполнив задание, возвращался на аэродром. При подходе к линии фронта Зибенков доложил, что их догоняют два вражеских истребителя. Завязался бой. Фашисты атаковали одиночный Пе-2. Самолет загорелся, отказал правый мотор. Мосиенко глубоким скольжением сбил пламя и продолжал вести машину на свой аэродром. Не дотянул до него километров пять – «пешка» упала в лес. При столкновении с землей Алексей Зибенков погиб, а Сергей Мосиенко и Петр Шаповалов получили тяжелые травмы. Более суток лежали они в обломках самолета. Их обнаружил старик из близлежащего села и на подводе привез на аэродром. Особенно в тяжелом состоянии оказался Мосиенко. У него были переломы обеих ног, пробит череп, раздроблена челюсть. Петра Шаповалова через месяц выписали, а Сергей Мосиенко все еще оставался в госпитале.

Лаухин доложил об этом Курасову, тот покачал головой:

– Шаль человека. Летать-то он будет?

– Врачи обещают поставить Мосиенко на ноги.

– А как лейтенант Солдаткин?

– Уже вернулся из госпиталя, рвется в небо. Но мы пока не планируем его на полеты, пусть восстановит силы.

– Тяжкая доля досталась этому поколению. Вырвется человек из лап смерти, и снова нужно идти в бой. Что поделаешь: война идет не на жизнь, а на смерть. И Родину свою мы должны отстоять. Любой ценой!

Генерал наклонился над картой, красным карандашом начертил на ней прямоугольник, сказал:

– Эту площадь вашему полку необходимо сфотографировать три-четыре раза. Дешифрованные снимки немедленно представлять в разведотдел штаба фронта.

В заключение он уточнил список тех экипажей, которым целесообразно поручать выполнение сложных заданий по разведке духовщинского опорного пункта. Правда, по возвращении в полк Лаухину пришлось внести в этот список кое-какие коррективы.

Командир уже заканчивал совещание руководящего состава полка и эскадрилий по решению полученных от генерала Курасова задач, когда в помещение вошел лейтенант Солдаткин.

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник?

– Не вовремя, Солдаткин, у нас совещание.

– Я знаю и все-таки обращаюсь. Когда совещание закончится, будет уже поздно.

– Ладно, слушаю вас.

– Засиделся я на земле, товарищ подполковник. Включите меня в плановую таблицу, разрешите летать.

– Не могу спорить с медицинской службой, Николай, – развел руками Лаухин. – Не допускают тебя к полетам.

– Допускают! Я только что на медосмотре был.

– Уговорил-таки? – прищурил глаза Висягин.

– Что мне еще остается? Они пользуются довоенными допусками. Но как в такое время сидеть на земле?