Воздушный казак Вердена

Мучительно вспоминаю формулу перемещения подъемной силы (а она-то и давит снизу, держит в воздухе) по крылу в зависимости от его положения — угла атаки. Формула эта в учебнике Пышнова…

— Владимир Сергеевич, — заканчиваю свой рассказ, — спасибо вам.

— Если так постигать необходимость знания теории, самолетов не напасешься, — качает головой Владимир Сергеевич, услышав эту историю.

— А ведь Славороссов, ваш товарищ, когда начинал, не знал теории, как и все в то время.

— Из-за этого и гибли больше всего. Наиболее талантливым интуиция помогала, но и они порой разбивались. Скорость теряли, срывались в штопор, не зная, что такой существует, да мало ли…

— Что вы скажете о вашем знаменитом соученике?

— Он как раз и был из плеяды талантливых летчиков, а вот систематических знаний не имел. И стал я у него вроде постоянного консультанта. Даже награду от Харитона Никаноровича получил, по тому времени необыкновенно ценную…

Владимир Сергеевич подошел к одному из книжных шкафов и достал три толстеньких, изрядно залистанных тома.

— Это подлинно инженерная энциклопедия — «Справочная книга для инженеров» Хютте. Он купил ее для себя, видите, надпись на обложке: «X. Славороссов»?

— Я вижу и вторую: «Пышнову от Славороссова. 9.4.23 г.».

— Большая ценность была, а вот не пожалел… Я даже отказывался брать, так он обиделся было… Да… А мне с ним заниматься — двойной интерес. Во-первых, часами мог слушать его рассказы о полетах, о войне, о людях, он ведь был очень наблюдателен. Во-вторых, узнавал от него такие авиационные тонкости, что сам бы и не догадался. Я ведь начинал с конструирования, а потом вижу, что многое не объяснено — отчего так, а не иначе, стал докапываться до истины. Вот и он кое-что мне подсказал. Он ведь столько испытал, перепробовал: и фотографированием с самолета занимался, даже хранил целую серию фотографий, сделанных с воздуха по просьбе Блерио, самолеты испытывал разных систем, а уж в переделки попадал…

Как-то в Италии совершил вынужденную посадку и сломал шасси. Посылает хозяину своему, Капрони, такую телеграмму: «При посадке сломал себе ноги, починил их в кузнице. Вылетаю». Остроумный был человек, веселый.

Вот могу показать редкий снимок, тоже его подарок…

Рассматриваем фотографию: Славороссов у самолета. Подпись: «Авиатор Славороссов — герой перелета Милан — Рим, рекордсмен мира скорости полета с пассажиром на моноплане «капрони». Наискосок надпись: «X. Славороссов коллеге Пышнову».

— Владимир Сергеевич, в академии был летный отряд. Славороссов уже не летал, когда учился?

— Нет, врачи не разрешали. Да и занят был много, к концу учебы по совместительству работал в Добролете — нынешний Аэрофлот так назывался. У него, как и у всех наших «стариков» — боевых летчиков, были в частях, на авиазаводах большие связи. И для оборудования академии они все могли достать из-под земли. А мне, например, он устроил полет на новом самолете «Юнкерс-ХШ».

Уже после встречи с Владимиром Николаевичем я нашел еще одно свидетельство общественного темперамента Славороссова. В журнале «Вестник Воздушного Флота» он публикует письмо с призывом возродить планерный спорт: «…При редакции нашего журнала уже организован «Кружок планеристов». Он должен стать тем центром, тем корнем, от которого побегут отростки по всей стране… Я считаю необходимым устройство летом 1922 года Всероссийских планерных соревнований. Такой планерный митинг будет прекрасной пропагандой безмоторного летания и летания вообще… Со своей стороны, для учреждения приза я и мои коллеги Урицкий и Раскин прилагаем наш лекционный заработок в размере 1 500 000 рублей.

Приз этот я считал бы уместным и необходимым назвать именем гениального родоначальника русской авиации Н. Е. Жуковского.

Конечно, сумма эта незначительна, но мы считаем, что все… любящие русскую авиацию, а также те, кому дорога память нашего Великого Учителя, присоединятся к ней… Москва, 26 декабря 1921 года».

Хотелось узнать — состоялись ли эти соревнования, кто первым получил приз Жуковского? В авиационной литературе ничего не нашел. Звоню одному из старейших планеристов, летчику-испытателю и автору книг о том времени писателю Игорю Шелесту. И он впервые слышит об инициативе Славороссова:

— Вот это интересно!.. Вот ведь беда, нет подлинной истории отечественной авиации, куда это годится?! Хорошо, ты что-то нашел, я нашел, другие, а кто же все вместе соберет, архивы неведомые никому поднимет, документы?.. Историков целые институты…

— Верно, верно, тут наша общая боль, но скажи, соревнования планеристов состоялись?

— В двадцать втором году — нет, в начале следующего. Арцеулов был глазным закоперщиком. В Коктебеле летали.

— А приз Жуковского?

— И приза такого не было, никто о нем и не слышал. Другие — были. Обидно, про Славороссова никто и не вспомнил…

Тем и закончился наш разговор. Вернемся к беседе с генералом Пышновым. Я тогда спросил:

— Вы, начиная с института, все время в армии?

— Да, нас же всех зачислили, да не просто, а сам начальник Главвоздухофлота Акашев принимал, беседовал, когда в академию переходили.

— Акашев?