Воздушный колокол. Книга стихов

Из мира теней, тенет
дому и граду привет,
где ангел и месяц вместе
вплывают в закатный свет.

Латник в часовне спит,

в лавре от свеч тепло.
Мир тебе, Гром-гранит,
сонной реки стекло!

И отзовется: «Нет,

нет твоей тени здесь».
– Есть, – отвечаю, – есмь.
Здешней судьбы замес,
полость истлевших лет.

Жена Лота

– Ты обернешься?
        – Нет.
– Ты обернешься.
        – Нет.
– И в городе своем
увидишь яркий свет,
почуешь едкий дым —
пылает отчий дом.
О горе вам, сады —
Гоморра и Содом!

– Не обернусь. Святым

дано соблазн бороть.
По рекам золотым
несет меня Господь.
– По рекам золотым
несет тебя Господь,
а там орёт сквозь дым
обугленная плоть.
– О чем ручьи поют?
– Там пепел и зола.
Над ангелом встают
два огненных крыла.

– Они виновны.

        – Так.
– Они преступны!
        – Так.
На грешной наготе
огня расправлен знак,
ребенок на бегу —
багровая звезда…
Ты плачешь?
        – Не могу…
Всем поворотом:
        – Да.

Часть 2

«Пусть доплывет пловец…»

* * *

Пусть доплывет пловец,
и ты избегни ночи,
сверкающая капля мира – стрекоза,
пусть слезы вызывает на глаза
воды блистанье талой из обочин,
сиянье острия в руке косца.
Я славлю полноту и онеменье
полей, раскрытых небу в октябре,
рождение ребенка на заре,
момент, когда застыло на ребре
прекрасной жизни зрелое мгновенье.

* * *

«Овраги да буераки…»

Овраги да буераки,
огни отдаленных сел,
старческое лицо собаки,
а под вечер —
веселые разговоры,
жуки и два огонька,
сена пахучий ворох,
в тумане то ли река
шумит, то ли вдали
машины мимо прошли.

Итак, поговорим, поговорим,

о том, что днем в лесу видали дым,
о трудоднях, и как живут в народе,
и что бывает странного в природе,
о будущем… И каждая судьба
уже ясна и выдает себя.

«Нас было шестеро, мы были вшестером…»

* * *

Нас было шестеро, мы были вшестером
в гостиной с перепачканным ковром,
казался ворс проросшим из паркета,
но нас не удивляла странность эта,
как будто дом животным был вполне,
и мы качались на его спине.

В прокуренной и желтой полумгле

шесть судеб засветились на столе,
когда гадали мы, на свечи глядя,
чье пламя всех скорей на дно осядет.

Давно уже погасли пять огней,

моя свеча горела все темней,
и я пережила в одно мгновенье