Воздушный мост

— Ну и что колхозники? — спросил Таиров.

— Как что, — ответил Сергеев, — проголосовали «за». Каждый обещал поделиться с ленинградцами — у кого что есть. Женщины договорились снарядить обоз с мясом… Обещали сегодня, как раз к погрузке, привезти продукты на аэродром.

— Молодец, председатель! Сильно сказал, вот это агитатор, — произнес Сергеев.

— Что молодец, то молодец, — отозвался Таиров. — А как, Иван Сергеевич, в остальных деревнях Старского сельсовета прошли собрания? — поинтересовался он.

— И там тоже народ с понятием… Правда, кое-кто жался, не без этого: мол, откуда брать мясо.

Не успел Сергеев договорить, дверь приоткрылась. Он увидел на пороге председателя Старского сельсоавета Ф. Н. Воронова.

— Заходи, не стесняйся, — пригласил Зверев. — Слыхал, хорошо собрание у вас прошло. Мы уж тут в райкоме наслышаны.

Обернувшись к Таирову, секретарь райкома сказал, что Воронов сам единственную корову от семьи оторвал и сдал бесплатно в фонд помощи Ленинграду. Хороший пример односельчанам подал.

Смутился вошедший. Стоит молча. Переминается с ноги на ногу.

— Иль передумал насчет коровы? — спросил, улыбаясь, Сергеев.

— Да ты что, Иван Сергеевич! — обиженно оказал Воронов. — Я к тебе по делу. Хорошо, что застал. А то тебя нынче днем с огнем не сыскать…

— Ладно, — перебил Сергеев. — Выкладывай, какое дело.

— А дело такое. Позвони, будь добр, райвоенкому товарищу Богомолову. Пусть направит меня добровольцем на фронт.

— Так ты же, мил человек, по возрасту и состоянию здоровья к службе в Красной Армии не подлежишь… А потом, как это в такое время все бросить?! Этак-то и я мог бы, и вон Евгений Иванович. А кто же здесь останется? Одни женщины?..

— А что? — возразил Воронов. — Вот жена моя, не хуже меня сработает. Пожалуй, еще получше.

— Жена? Ничего не скажешь, женщина работящая, расторопная. Люди ее уважают, — сказал Зверев. — Но и она ведь не без дела.

— А почему не уважить просьбу? — вставил Таиров, вспомнив, как он одно время просился у Штыкова на фронт или в партизанский отряд, да вот ничего не вышло. Михаил Алексеевич хорошо понимал состояние Воронова.

— И я думаю, надо, пожалуй, уважить, — поддержал Зверев.

— Ну вот, твоя просьба, — широко улыбнулся Сергеев, — прошла большинством голосов… Я тоже «за».

— Выходит, единогласно, — заключил Таиров и крепко пожал Воронову руку. — Но все равно, решать будет военком…

Воронов пробыл на фронте до конца воины. Ьыл контужен. Демобилизовался. Вернулся в родные края с двумя орденами Красной Звезды. А жена его все эти годы хорошо справлялась с обязанностями председателя сельсовета. Ну, а когда муж вернулся, передала ему бразды правления.

…Трудным и хлопотным был для Таирова этот день приезда в Хвойную.

Куда выехать, какой взять район, а то и два, Михаил Алексеевич окончательно решил уже после встречи в общежитии летчиков с командирами и комиссарами эскадрилий.

Разговор был не из приятных. Авиационные командиры разводили руками.

— Худо дело, — хмурился Шарыкин, — несколько телег продуктов из районов никак нас не устраивают…

— Я уже говорил, — заметил капитан Пущинский председателю комиссии обкома, — мои ребята берут на борт полторы тонны груза, а Могут перевозить не менее двух тонн…

— Вот и считайте, товарищ Таиров, — подытожил Бухаров. — Сегодня наша девятка недодала Ленинграду без малого пять тонн мяса.

— Мой заместитель Семенков, — добавил Пущинский, — тоже водил девятку. Доложил, что могли бы прихватить еще три-четыре тонны продуктов сверх нормы.

Летчики сделали все возможное, чтобы как можно больше груза перебросить в город. Частенько даже летали (в нарушение инструкции) без парашютов, чтобы взять за их счет дополнительные десятки килограммов продуктов.

— Все равно большая часть маршрута пролегает над Ладогой, которую проходим бреющим, прижимаясь к воде, — отговаривались летчики. — Случись беда — никакой парашют не поможет.

Из самолетов было убрано все, что только можно. И в этом убедился Таиров, встречая час назад самолеты, вернувшиеся из Ленинграда.

А вот рейсы с продовольствием получались в эти дни легковесными. Таиров и Зверев выслушали летчиков.

— Я уже доложил Военному совету, — сказал Таиров. — Продуктов завезем на аэродромы даже с запасом, так чтобы вам хватило дважды за сутки слетать в Ленинград. Как летчики — справятся?

Полковник Шарыкин (он к этому времени стал командиром неотдельной авиагруппы, объединившей три эскадрильи) добродушно усмехнулся:

— Что ж, вопрос резонный. На Новоладожском пролете наши пилоты до трех-четырех рейсов делают. Думаю, и за нами дело не станет. Так, товарищи командиры?

Бухаров и Пущинский утвердительно кивнули.

— Конечно, — заключил Шарыкин, — многое будет зависеть от погоды, но в принципе предложение о двух рейсах принимается.

…Интересно было наблюдать за летчиками в столовой. Взрослые, мужественные люди — капитаны, лейтенанты — здесь, в летной столовой, чем-то напоминали озорных, непоседливых ребят. Даже не верилось, что не прошло и часа, как они вели свои корабли над Ладогой, где их подстерегали вражеские истребители.