Воздушный пешеход

Д я д ю ш к а - д о к т о р (Служащему похоронного бюро). Позвольте мне самому сообщить новость моей племяннице. Нужно это сделать осторожно. Великая радость убийственна, как и великая скорбь. (Жозефине.) Мой брат, твой отец...

Ж о з е ф и н а. Я знаю, он, бедняжка, погиб на войне. Вы пришли мне сообщить, что привезли его тело?

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Но он больше не мертв, Жозефина.

Ж о з е ф и н а. Воскрес? Не шутите, Дядюшка.

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Не знаю, воскрес ли он. Но он жив, слово доктора. Может, его только приняли за мертвого. По ошибке. Во всяком случае, он поблизости и будет здесь с минуты на минуту.

Ж о з е ф и н а. Не может быть! Не может быть!

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Клянусь тебе!

Ж о з е ф и н а. Как он? Где он? Он похудел? Устал? Он болен? Ему грустно? Весело?

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. А мы-то, мы-то, мадам, нам что делать? Вы официально заявили о кончине вашего многоуважаемого отца, заказали погребение; все готово, мы дали объявление в газетах, понесли расходы.

Ж о з е ф и н а. О, бедный отец! Как я его давно не видела! Узнаю ли я его?

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Он стал еще моложе, чем перед сообщением о его смерти. Как на старой фотографии, перед уходом на войну. Конечно же, он похудел. Он бледен. У него длинные волосы. Он был ранен.

Ж о з е ф и н а. Отец, где ты? Я не могу больше ждать! Я хочу его видеть сейчас же.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Не торопитесь, мадам, сначала мы должны все уладить. Мы понесли значительный ущерб, как финансовый, так и моральный. Добрая репутация нашей фирмы, основанной в 1784 году, за пять лет до вашей Французской Революции...

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Мы отменяем погребение, мсье...

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. И что мне делать со всеми похоронными принадлежностями?

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Они не пропадут. Есть же у вас другие заказчики.

Ж о з е ф и н а. Да, конечно, отменяем.

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Мы вам за все заплатим.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Этого недостаточно, мсье.

Д я д ю ш к а - д о к т о р. К тому же приносим свои извинения.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Принимаю их, мсье, но и это не все. Мы публично сообщили о кончине, сделали себе рекламу, а погребение не состоится. Кто нам отныне доверится?

Ж о з е ф и н а. Хорошо. Тогда подавайте в суд, и мы вам возместим все убытки с процентами.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Такого никогда еще не было. Мы обратимся в Торговый трибунал. Затем в кассационный суд. Так полагается по закону. Я решительно протестую, решительно протестую. Я к вам направлю своего адвоката, судью и судебных исполнителей.

Ж о з е ф и н а. Ах, мсье, не сердитесь. Не будете же вы снова причинять ему зло.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о (уходя). Вы еще услышите обо мне, это так вам не пройдет. Я устрою скандал, все газеты об этом будут писать. (Уходит.)

Д я д ю ш к а - д о к т о р. Проконсультируемся с нашим адвокатом. Не огорчайся, все уладится. Даже если газеты поднимут шум, всегда можно сказать, что произошло чудо. Что мы никого не обманывали.

Ж о з е ф и н а. Не стоило так торопиться с похоронным бюро... Надо поскорее разослать извещения о воскресении... извещения о воскресении. Да где же он?

Д я д ю ш к а - д о к т о р (тычет пальцем в пространство). Вот он, вот.

Ж о з е ф и н а. Отец, я хочу тебя обнять, покажись; я его не вижу, я тебя не вижу, где ты?

Д я д ю ш к а - д о к т о р (продолжая указывать в пустоту). Да вот же, смотри, он здесь.

Ж о з е ф и н а. Покажись, отец, покажись. Пусть похоронное бюро недовольно, неважно. Мы все уладим. Покажись. Ну, покажись же!

Гул самолета стал нестерпимым. Он, разумеется, покрывает последующие возможные реплики Жозефины и Дядюшки-доктора,

которых мы не слышим. Эти двое еще какое-то время о чем-то говорят, но из-за шума мы не слышим о чем. Сцена затемняется

по мере нарастания гула, и наступает темнота. Шум от бомбы, летящей на домик Беранже, который в течение двух секунд мы

видим озаренным взрывом. Если возможно, он охвачен пламенем.

Вновь полная темнота в течение нескольких мгновений, и гул самолета постепенно слабеет. Окончательно он затихнет после

четырех-пяти последующих реплик. Свет. Дом превратился в груду дымящихся развалин. Сам Беранже стоит в единственном

уцелевшем дверном проеме.

Слева Жозефина в небесно-голубом костюме классического покроя, с розой на лацкане и с черной кожаной сумкой. На голове

розовая шляпка.

Рядом с Жозефиной мадмуазель Беранже, по имени Марта. На ней розовое выходное платье с вышитым круглым белым воротничком,

белые туфли. В руке — белая сумочка. У нее длинные каштановые волосы, серо-зеленые глаза, чистый, довольно строгий профиль.

Англичане — в глубине сцены, спиной к публике.

Две пожилые дамы находятся в разных концах сцены. Ближе к середине, в глубине, 1-я и 2-я пары, каждая со своим ребенком.

У Мальчика и Девочки в руках крокетные молотки. Все англичане неподвижны и смотрят в небо, как будто следят взглядом

за самолетом.