Воздушный щит Страны Советов

^{Бомбардировщикам Ту-22 нашлась работа и в Афганистане. Сброшенные ими 9-тонные бомбы крушили горы, не нанося реального ущерба противнику}

Большая дальность полёта тяжёлых бомбардировщиков позволяла избежать всех «прелестей» базирования на афганской земле — огромных потерь при доставке горючего и боеприпасов, постоянных обстрелов со стороны моджахедов.

Картина получалась фантастическая: с одной стороны бородатые мужики в галошах, вооружённые винтовками и автоматами, с другой — сверхзвуковые реактивные машины, напичканные электроникой, сбрасывающие чудовищные девятитонные бомбы, а результата никакого. На бумаге все афганские партизаны давно уничтожены дважды и даже трижды, но в реальности они живы и продолжают атаковать советские войска.

Однако война уже подошла к финалу. Были подписаны соглашения о выводе советских войск, поскольку надежд на победу не осталось, тогда как разваливавшаяся на глазах советская экономика больше не могла тянуть огромный воз военных расходов. Отправлялись домой и лётчики. В течение 1988 и полутора месяцев 1989 годов из Афганистана были выведены 979-й, 168-й и 120-й истребительные, 368-й штурмовой, 50-й смешанный авиационные полки, 274-й авиаполк истребителей-бомбардировщиков, 181-й и 280-й вертолётные полки, отдельные вертолётные и авиационные эскадрильи.

Общие итоги боевой деятельности авиации в афганской войне выглядят весьма впечатляюще. Был выполнен почти один миллион боевых вылетов, во время которых погибли 107 самолётов и 324 вертолёта.

Сколько бомб и ракет сброшено на многострадальную афганскую землю, до сих пор военная тайна, но счёт, видимо, тоже идёт на миллионы тонн. А в итоге — миллион погибших афганцев, полностью разорённая страна, и соответствующая плата за этот идиотизм: развалившийся Советский Союз.

Своеобразный итог афганской войне подвел последний командующий 40-й армией генерал Громов:

«Могли ли мы вообще выиграть войну в Афганистане? Здравый смысл подсказывает, что победить военным путём целый народ невозможно».

«Над границей тучи ходят хмуро...»

Истребительная авиация войск ПВО в афганской войне не участвовала — не было противника. Даже истребительные авиаполки фронтовой авиации действовали в Афганистане в качестве истребителей-бомбардировщиков, нанося удары по наземным целям, поскольку моджахеды собственных самолётов не имели. Стычки с пакистанской и иранской авиацией носили эпизодический характер, до воздушных боёв дело обычно не доходило.

Тем не менее, лётчики ПВО тоже вели свою собственную войну, не имеющую аналогов — не с самолётами ВВС вероятного противника, как это бывало прежде, а с вполне мирной южнокорейской гражданской авиакомпанией «Korean Airlines». Корейские «Боинги» превратились в настоящий кошмар советских войск ПВО — от заполярного Мурманска до острова Сахалин.

На войне как на войне. Итогом этой необъявленной войны стали два сбитых пассажирских самолёта, почти триста погибших ни в чём не повинных пассажиров, громкие международные скандалы и взаимные обвинения во всех смертных грехах. При этом истина, как это часто бывает, так и осталась где-то рядом.

Впервые пушки заговорили над Кольским полуостровом весной 1978 года, когда пассажирский самолёт «Боинг-707», выполнявший рейс Париж — Токио (через Аляску), по неизвестной до сих пор причине развернулся почти на 90 градусов и пошёл по дуге на юг. Вскоре, следуя на высоте 10 км курсом на Мурманск, «Боинг» пересёк границу СССР. Радиолокационные посты ПВО сначала просмотрели его появление, а затем, приняв за свой бомбардировщик Ту-95 (они обычно летали по этой трассе), даже обеспечивали ему проводку в глубь страны.

Разобрались только тогда, когда кореец летел уже над Кольским полуостровом. Получив, наконец, сообщение о нарушителе, командир Кольского корпуса ПВО генерал Владимир Царьков поднял в воздух два истребителя Су-15 365-го истребительного авиаполка. Позже он вспоминал:

«Начали мы его принуждать...Уже была установлена у меня прямая связь с истребителем, и лётчик доложил, что на его команды нет никакой реакции. Я ему говорю: «408-й, так ты, может, за два километра от него крыльями качаешь?» А он кричит — всё ж на нервах: «Я ему хвост со звездой в форточку засунул, а он морду отворачивает!»