Воздушный щит Страны Советов

«Капитан Осинский принял данный сигнал и, произведя маневр, занял исходное положение для атаки: сзади справа под ракурсом 2/4 с дистанции 800 метров открыл огонь, трасса прошла ниже разведчика; довернув самолёт и не выходя из атаки, с дистанции 500—600 метров открыл огонь со всех точек, трассу снарядов и разрывы их хорошо наблюдал на самолёте-разведчике. Из атаки вышел на дистанции 150—200 метров влево, в этот момент левый мотор у разведчика загорелся, выпали шасси; самолёт развернулся со снижением влево, на высоте 6000 метров от самолёта отделился один парашютист.

Самолёт, весь объятый пламенем, с углом 50 градусов стал резко снижаться; на высоте 4000 метров по горящему самолёту капитан Осинский произвёл ещё одну атаку; на высоте 3800 метров падающий горящий самолёт вошёл в сплошную облачность; прекратив преследование, капитан Осинский вернулся домой и в 13 часов 55 минут по приказанию полковника Шинкаренко произвёл посадку на аэродроме Рига-Центральный».

Дальше началось обычное советское враньё. Министр иностранных дел СССР А. Я. Вышинский (1884—1953) сделал устное заявление послу Швеции, содержавшее сплошную ложь:

«13 июня в 13 часов 10 мин в районе Вентспилса со стороны Балтийского моря имело место нарушение советской границы двумя иностранными самолётами. Национальная принадлежность указанных самолётов, ввиду тумана и неблагоприятных атмосферных условий, не была установлена. Упомянутые самолёты были отогнаны советскими самолётами».

В общем, никого мы не сбивали, ничего не видели (туман!) и ничего не знаем. Шведский самолёт вместе со всем своим экипажем почти сорок лет числился пропавшим без вести, пока во времена перестройки журналисты не докопались до ещё одного скелета в советском шкафу.

Воздушные инциденты первого послевоенного десятилетия имели продолжение и в последующие годы. Иной раз возле границ СССР происходили настоящие воздушные бои, самолёты «вероятного противника» добирались даже до Москвы, но об этом речь впереди.

Часть 2. ЗАЧАРОВАННЫЙ РАКЕТАМИ

Глава 1. РАКЕТНАЯ ЭРА

Самолёты или ракеты?

Хрущёвская эра стала новой страницей в послевоенной истории военно-воздушных сил Советского Союза, причём страницей весьма своеобразной. После интенсивного роста конца сороковых — начала пятидесятых годов, наступила десятилетняя эпоха заката былой воздушной мощи.

Никита Сергеевич Хрущёв (1894—1971) никогда не относился к числу поклонников авиации, особенно боевой (несмотря на то, что его сын, пропавший без вести в годы войны, был военным лётчиком). В отличие от Иосифа Виссарионовича, он поклонялся другому богу — ракетному. Поэтому время его правления компартией и государством смело можно определить как период «головокружения от ракет».

Бурное развитие военного ракетостроения после Второй мировой войны, появление большого количества ракетных комплексов различного назначения, оснащение их ядерными боеголовками вызвало настоящую эйфорию у части влиятельных советских руководителей, и в первую очередь, у Хрущёва. Не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что другой сын нового кремлёвского вождя был специалистом в области ракетостроения и трудился в конструкторском бюро В. И. Челомея (1914—1984).

Хрущёв весьма низко, и в общем верно, оценивал боевой потенциал советской военной авиации того времени: