Воздушный штрафбат

Целый день признанные мастера воздушного боя выступали перед коллегами с докладами, а по вечерам летчики продолжали общаться в неформальной обстановке дружеской компании. Обычно собирались в чьем-нибудь гостиничном номере. На столе появлялись спирт, американская тушенка, хлеб. И начинались долгие разговоры по душам. На второй день Борис оказался за столом рядом с миловидной девушкой — тоже капитаном из 586-го женского истребительного авиаполка. Несмотря на свой хрупкий застенчивый вид, она имела на счету несколько сбитых самолетов противника.

С другой стороны от девушки расположился Сватов — вальяжный, самоуверенный. Его сильно раздражало, что симпатичная соседка, вместо того чтобы уделять внимание ему — Герою, командиру гвардейского полка, все время общается с Нефедовым. От этого своего раздражения гвардеец много пил и с растущим раздражением поглядывал на оживленно что-то обсуждающих соседей по столу.

— Что вы слушаете этого Анархиста, Леночка, — гораздо громче, чем следовало, шепнул соседке захмелевший Сватов. — Если хотите знать, мне, вместо того чтобы сбивать «мессеры» и «юнкерсы», приходится работать заградотрядом, чтобы его горячие штрафники не драпанули от фрицев.

Девушка перевела удивленный взгляд на Нефедова. Сватов тоже взглянул на капитана и понял по его лицу, что сболтнул лишнего.

— Он шутит? — удивленно спросила девушка у Бориса.

— Отчего же, нет, — ответил тот. — Этот пастух скоро вторую звезду Героя получит, приглядывая, чтобы мы исправно немцев сшибали… за него…

Лицо майора стало белее мела. Он слышал о крутом бескомпромиссном нраве главного хулигана ВВС. Наступила долгая пауза.

— Я… я… да, но я… не это хотел сказать, — наконец выдавил из себя Сватов. — В самом деле, это была просто шутка…

Но Нефедов не собирался оставлять слова гвардейца без последствий. Он считал своим долгом командира защитить честь подчиненных. Застолье продолжалось, но теперь Борис ждал только одного: когда «любитель пошутить» останется один, чтобы предложить ему выяснить отношения.

Но и Сватов понимал, в какую переделку влип, и словно приклеился задницей к стулу. Даже захотев в туалет, он сделал так, что вместе с ним за компанию в уборную отправились еше четверо соседей по столу.

И все-таки наступил момент, когда наговорившиеся летчики начали расходиться спать. Борис не упускал майора из виду. Нефедов видел, как Сватов вслед за соседом по номеру проскользнул в свои апартаменты. Перед тем как закрыть за собой дверь, майор опасливо оглянулся на Нефедова.

Выкурив папиросу, Борис подошел к нужной двери и постучал. Ему открыл сосед Сватова.

— Извините, товарищ полковник, мне срочно нужен майор. Позовите его, пожалуйста.

— А его нет, — с озадаченным видом ответил полковник, будто сам чему-то удивляясь. — Понимаете, какая штука, он только что отбыл обратно в свой полк.

— Как отбыл? Я же только что видел, как он вместе с вами входил сюда.

— Так в том-то и дело! — прыснул от смеха полковник. — Веришь, браток, впервые вижу, чтобы здание покидали таким странным образом — через окно и по пожарной лестнице. Наверное, серьезную контузию мужик пережил, если даже гостиницу покидает «катапультированием»…

* * *

Свою намечающуюся сороковую победу Сватов решил обставить, как событие общеармейского масштаба. Бои шли уже над Польшей. Майор получил информацию, что на наблюдательном пункте передового танкового батальона должен появиться маршал Рокоссовский, и решил воспользоваться таким случаем, чтобы блеснуть мастерством на глазах знаменитого военачальника.

Сватов позаботился о том, чтобы на аэродроме его встречали, как Стаханова из забоя после рекордной смены — со столичной прессой, лавровым венком, оркестром.

Ситуация для «показного воздушного боя» складывалась благоприятная: видимость в районе боя великолепная, вот-вот должна была появиться большая группа немецких пикирующих бомбардировщиков.

И вот «шоу» началось. Пока одни летчики истребительного полка дрались с немецкими истребителями и старались не допустить «юнкерсы» к танкам, другие, как обычно, охраняли командира.

Нефедов с группой своих летчиков тоже срочно был вызван в район начавшегося боя. Борис видел, как «аэрокобра», на борту которой уже почти не осталось свободного места для новых звездочек, означающих сбитые самолеты, снова и снова сваливалась на отколовшиеся от группы «лаптежники».[176] Сбив очередной самолет, Сватов сразу свечой взмывал к солнцу. Если же немецкие истребители пытались его преследовать, на их пути мгновенно вырастала группа прикрытия.

Не ввязываясь в бой с противником, хорошо охраняемый, Сватов был практически неуязвим для врага. Впрочем, даже глав великих держав, несмотря на то, что их покой берегут могущественные спецслужбы, время от времени все же убивают. Точно так же и в судьбе осторожного майора в этот день звезды выстроились чрезвычайно драматичным для него образом.

Находясь в кольце телохранителей на почти максимальной для поршневых истребителей высоте, майор не подозревал об угрозе, в прямом смысле нависшей над его головой.