Воздушный снайпер

Вот и сейчас Дмитриев, по расчету, должен уже возвратиться. Но его нет, молчит динамик. Из него донеслась только одна фраза Дмитриева: "Атакуем в лоб". Люди в землянке стали переговариваться вполголоса. Командир полка не отходил от окна. Зазвонил стартовый телефон. Оперативный дежурный взял трубку, и лицо его тут же посуровело.

— Товарищ подполковник, — произнес он, — сели только четыре самолета. Дмитриева и Островского пока нет.

— Лейтенанта Шестопалова ко мне! Немедленно! — коротко бросил Голубев.

Прибывший Николай Шестопалов рассказал о подробностях боевого полета.

...Они прибыли в район, немедленно установили связь с наземной станцией наведения. Погода оказалась лучше, чем над аэродромом. Группа заняла эшелон под облаками. Вскоре поступила информация с земли: "Приближаются три группы самолетов". А затем Дмитриев и сам обнаружил бомбардировщики Ю-87. Их оказалось больше двадцати. Шли они под прикрытием "фокке-вульфов".

— Атакуем в лоб! — предупредил штурман полка ведомых и ринулся на первую группу "юнкерсов".

Звено било по головному бомбардировщику, пара Шестопалова — по крайнему в группе. Оба фашистских самолета почти одновременно были сбиты. Но остальные не нарушили строя, как это часто случалось после первого удара советских истребителей. Дмитриев развернулся и атаковал врага сзади. Окутался черным дымом еще один "юнкерс".

При выходе "лавочкина" из атаки к нему потянулись огненные трассы с других бомбардировщиков. Истребитель Дмитриева вздрогнул, скорость его упала. Передав командование группой Шестопалову, летчик вывел поврежденный самолет из боя и вместе с ведомым потянул к аэродрому. Пара шла уже над своей территорией, когда "лавочкин" Дмитриева внезапно свалился на крыло и врезался в землю: отказали рули управления.

К линии фронта приближалась новая группа "юнкерсов". Шестопалов с оставшимися товарищами завязал бой. Дерзкие их атаки сыграли свою роль: боевой порядок бомбардировщиков рассыпался. Они начали сбрасывать бомбы и поворачивать обратно, не дойдя до цели.

Обозленные неудачей, вражеские "фокке-вульфы" яростно набросились на советских летчиков. Десять против четырех! Меткой очередью Шестопалов сразил одного гитлеровца. Остальные стали драться еще ожесточеннее. Самолеты носились друг за другом в пространстве от земли до облаков. И тут Шестопалов увидел, как упал "лавочкин". Это был истребитель Виктора Островского.

Голубеву не хотелось верить в гибель двух замечательных летчиков, прекрасных товарищей. Но война жестока! "Не научил, не предостерег", — упрекал себя подполковник. Вечером, заканчивая разбор боя, командир полка сказал летчикам:

— Нельзя пренебрегать оборонительным огнем бомбардировщиков, идущих в плотном строю, — сделал небольшую паузу и добавил: — И еще не забывайте об осмотрительности и взаимной выручке в бою...

Незадолго до описываемого трагического события заместителем командира полка по политической части назначили майора Андрея Фомича Ганжу. Раньше он был парторгом, людей знал хорошо. Беседуя с ними, Ганжа сразу определил, что гибель штурмана Дмитриева и летчика Островского подействовала на всех угнетающе. Об этом немедленно рассказал Голубеву.

— А вы как думали? — вопросом ответил подполковник. — Может быть, вам не все известно про Дмитриева, так я доскажу. Владимир Михайлович третий год бил врага, защищал Таллин, Дорогу жизни, Ленинград, где родился и жил. Его любили в части, учились у него! Как не переживать такую утрату!

Ганжа достал папиросу, постучал гильзой по целлулоидному портсигару. Собравшись с мыслями, продолжил:

— Все верно. Но тут, по-моему, другое, командир.

— Что другое? — не понял Голубев.

— Думаю, сейчас надо больше рассказывать о высоких боевых возможностях истребителей Ла-5, об опыте лучших летчиков. Надо, чтобы люди поверили в свои силы. Всколыхнуть их надо.

— Представьте, я об этом же думаю, — признался Голубев. — В прошлом мы использовали наиболее удачные бои для укрепления морального духа людей.

Ганжа подсел ближе к командиру, сказал:

— Приближается 26-я годовщина Красной Армии и Военно-Морского Флота. Хорошо бы отметить праздник именно удачным воздушным боем.

Два дня самолеты были прикованы к земле туманом. Только утром 23 февраля выглянуло солнце. Голубев с лейтенантом Шориным первыми вылетели прикрывать наши части в районе Чудского озера. Ведомого предупредил: предельно точно выдерживать место в боевом строю, а за обстановкой следить, что называется, в оба.

Голубев и Шорин аккуратно выписывали восьмерки над линией фронта, внимательно осматривая воздушное пространство. Чтобы враг не пробрался незамеченным снизу, командир полка временами накренял истребитель, оглядывая и нижнюю полусферу. Шорин следовал за ведущим, помня сказанные им перед вылетом слова: "При прочих равных условиях побеждает тот, кто первым увидит противника".