Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

Но тут ко всему необычному из этой череды событий, на помощь протянулась еще одна рука с другого края. Старшая дочь моего брата Мартина училась в Москве, там же познакомилась со своим будущим мужем, за которого и вышла замуж. Будучи дипломированным инженером по химическому машиностроению, он дорос до технического директора завода по производству теплоизоляционных панелей. После воссоединения он был безработным до тех пор, пока одна немецкая фирма по производству панелей из гипсокартона не дала объявление о поиске руководящих кадров со знанием русского языка и России. Его заявление было принято, и он получил назначение на завод этой фирмы, который был построен в Риге. Там он проработал 5 лет, пока его опыт не понадобился на другом месте. И это другое место было городом Дзержинск под Нижним Новгородом, местом, на территории которого я проработал свои последние 4 года плена. Недалеко от новой фабрики по изготовлению гипсокартонных панелей в то время находилось производственное здание «Алебастр-гипс», на котором я также временно работал.

Супруги Беттхер поселились в центре Нижнего Новгорода в очень приятной квартире, имея в своем распоряжении служебный автомобиль, а также личную малолитражку. Это были отличные предпосылки для частного посещения родственников в «краю моей молодости, проведенной за колючей проволокой».

Особенно удобно было наличие автомобиля и моей племянницы Альмут, которая могла выступать в любой момент в качестве водителя. Я, безусловно, хотел еще раз взглянуть на Пыру, обследовать район вокруг химической фабрики и если возможно, то посетить и Перехваткино. Без личного транспорта это вряд ли было бы возможно.

С помощью моих родственников мне удалось связаться с генеральным директором химической фабрики «Капролактам» (бывший «Заводстрой»), которая в «мое время» относилась к лагерю 469/1. Оттуда я получил приглашение на встречу с ветеранами, а также для прочтения моей книги. Большой помощью явилась поддержка заместителя руководителя Авторского центра художественных ремесел Дзержинска, Станислава Михайловича Шальнова. О мероприятии в известность были поставлены пресса, радио и телевидение Дзержинского района, так что меня ожидала «большая встреча на вокзале».

Между тем Жанна закончила перерабатывать мой манускрипт, а секретарша моего родственника за соответствующий гонорар перепечатала один экземпляр на чистовую. Он был передан в типографию в Нижнем Новгороде, и перед моим отъездом в Россию пришло сообщение, что первый экземпляр книги «Цель-выжить» уже готов. Между прочим название книги — творение Жанны.

Это была впечатлительная остановка в месте, где я с 1945 по 1949 годы заканчивал «мои университеты». Меня переполняли чувства, когда я стоял перед зданием управления «Капролактама». За третьим окном справа от входа в то время сидел оперуполномоченный. Не меньше я был взволнован от вида на цех «Капрлактам-синтез», высокое здание, на строительстве которого мы, военнопленные, принимали участие. Экскурсия вокруг всего огромного завода разбудила во мне как хорошие, так и плохие воспоминания.

Встреча в заводском музее стала показательным примером воли многих русских людей, жить в мире с немцами. Многие из присутствующих уже тогда, в 1945–49 г.г. это продемонстрировали, хотя немцы в лице их государства оставались еще врагами. Но сейчас, в 2000 году, народное взаимопонимание стало доминирующей темой. Уверен, что мое чтение книги также внесло свою лепту в эти настроения.

Там присутствовал один человек, который смог вспомнить обо мне лично. Это была ассистентка зубного врача, Тамары Алексеевны Емельяновой, которой 24 летний переводчик и «молодой человек» бросился тогда в глаза.

Интервью с представителями областной прессы, радио и телевидения закруглили встречу, которая закончилась банкетом.

Следуя хорошо развитой интуиции, на обратном пути в Нижний Новгород я нашел остатки здания, в котором мы тогда располагались (лагерь 469/1).

Трудно объяснить то, как человек после долгого заточения, возвращается к месту своего пленения и переполняется чувствами, которые можно отнести ближе к симпатии, нежели ко злобе из-за потерянных лет молодости. Из воспоминаний других бывших военнопленных я знаю, что такое случается не только со мной.

У Жанны для меня, а также для нас обоих времени было не много. Ее тяжелобольной супруг нуждался в постоянном ее присутствии. Однако, через Нижний Новгород распространялось дуновение прошлого, воспоминания о единственном случае, который переполнил меня ураганным чувством любви. А от субъекта этого чувства, Жанны, струилось такое же чувство. Как часто она была предметом моих ночных и дневных мечтаний.

Мы все же нашли время сделать визит благодарности к руководящему сотруднику адресного бюро Нижнего Новгорода, с помощью которой Жанна была снова «найдена». По телефону мы договорились об аудиенции в это учреждение, которое обычно делает свою работу без прямого контакта с гражданами. Выражаясь точнее, обычный гражданин не имеет права доступа в кабинеты этого заведения.