Воздушный стрелок. Учитель

Форсированный допрос… допрос третьей степени, полевой допрос… Кто говорит, что не выдаст ни слова даже под пытками, понятия не имеет, что это такое на самом деле. И уж тем более, не может себе представить, насколько сложно выдержать такую «беседу», когда допрашивающий знает КАК нужно спрашивать и на что обращать внимание… Не могу сказать, что я великий спец по таким вещам. Там, эта малосимпатичная, мягко говоря, обязанность лежала на нашем штатном «чехове», совмещавшем должность медика группы с ношей радиста… и профессией полевого дознавателя. Но контролировать одновременно с допросом шесть параметров «правды», вместо четырёх минимально необходимых, я вполне способен, что вкупе с эфирными умениями, в общем… соврать мне майор так и не смог. Хотя выдавить из него имя заказчика Ольги, оказалось очень и очень непросто.

Я сдержал обещание и «отпустил» майора, едва он, перестав лгать, рассказал всё, что я хотел узнать. А чтобы не давать повода к кривотолкам, просто взорвал его тело пятью прихваченными из найденного арсенала наступательными гранатами. Чтоб наверняка…

Аристарх был недоволен. Ещё бы, ярый хотел знать, какая сволочь посмела раззявить рот на ребёнка его сюзерена, а злобный малолетка обломал ему эту возможность на корню, просто подорвав мавкина наёмника гранатами, да ещё и так, что стены подвала от заляпавшего их фарша, хрен ототрёшь. Но вдоволь повозмущаться Хромову не удалось. Пришедшая в себя Ольга, услышав нашу тихую перебранку, выскочила из машины медиков, невзирая на их попытки её остановить и, пролетев десяток метров, по — моему, вовсе не касаясь голыми ступнями земли, финишировала у меня на шее.

Открывшись наречённой, я аж вздрогнул… и пожалел, что не могу ещё раз взорвать этого чертова наёмника. От Ольги исходила такая жуткая смесь ужаса и облегчения, что меня натуральным образом зашатало от этого эмоционального шторма. Я перевёл взгляд на Хромова.

— Нам надо домой. Срочно. — Очевидно, что‑то поняв по моим шалым глазам, ярый молча кивнул и уже через минуту, мы с Ольгой сидели на заднем сидении очередного вездехода, с рёвом несущегося по ночному шоссе в сторону боярского городка. Точнее, я сидел на сиденье, а Оля, обхватив меня руками и ногами ни в какую не желала разжимать объятий. Так что, даже на Красное крыльцо бестужевского дома, мне пришлось подниматься, с нею на руках. Впрочем, я не в претензии, а Оле, кажется, действительно становилось полегче, когда она чувствовала, что я рядом… очень рядом, если можно так выразиться. Чем ближе, тем лучше.

В результате, показавшись пред ясны очи боярина и его наследника и переждав, пока Валентин Эдуардович свяжется с доктором, который подтвердил мой короткий доклад о состоянии Оли, мы отправились прямиком в спальню. Нет — нет, никаких постельных игр. Просто, Ольге требовался отдых, сон… и моё присутствие под боком. Что ж, не имею ничего против…

Утро началось с того, что я почувствовал прикосновение к губам… но отвечать на поцелуй… впрочем, а стихийные техники на что?! Уж на такой‑то фокус моих сил точно хватит! Оторвавшись друг от друга, мы перевели дыхание и Ольга, устроившись у меня на груди, испустила долгий облегчённый вздох.

— Если бы ты знал, как я боялась, что это только сон… — Пробормотала моя наречённая. Уже примерно понимая, о чём идёт речь, я всё‑таки уточнил.

— Галлюцинации? — В ответ, Ольга кивнула.

— Они пичкали меня какой‑то дрянью… но, она подействовала явно не так, как ожидалось. Меня скрутило судорогой, а потом… потом начался бред. Мне казалось, что ко мне подходишь ты, наклоняешься… а потом в нос шибал такой запах, что меня чуть не наизнанку выворачивало. Это был ужас какой‑то… — Тихо проговорила Оля. — И ведь я понимала, что на самом деле, тебя рядом нет, что меня похитили какие‑то уроды… Знаешь, больше всего я боялась, что меня… но они ничего не стали делать… хоть и облапали всю…

— Тебе ввели препарат… наркотик, скажем так, возбуждающего свойства, но… он почему‑то не сработал.

— Препарат, да? Чтоб сама кидалась… А потом всплыла бы где‑нибудь пикантная запись. Ур — роды. — Успокоившаяся было Ольга передёрнулась а потом обхватила меня руками и ногами, совсем как вчера, спрятала лицо за завесой растрепанных волос и… её обнажённые плечи дрогнули.

— Эй — эй, Оленька, солнце! Ты что?! — Я забеспокоился, почуяв накатывающие от наречённой чувства. Неужели истерика?

— Ох, Кир… Когда окажусь «там», я от всей души поблагодарю наших мам. — Не по… Ну, мамы… ну… спасибо.

Глава 4. Доверяй, но проверяй… проверяй и проверяй

Догадаться, кому именно предполагалось подсунуть эту запись было несложно, даже без откровений командира наёмников. И это не добавляло мне благодушия, геометрически увеличивая счёт, который я уже почти готов был предъявить к оплате виновнику всех недавних событий, заставивших меня крутиться, как уж на сковородке.