Воздушный замок

Дальциэль зажал бледными ладонями уши — остренькие уши, похожие на грибы.

— Не могу этого выносить! — заверещал он. — Усыпи ее на сто лет!

Хазруэль кивнул. Он снова повернулся к принцессе Валерии, которая, визжа, каталась по полу, и простер над ней огромную руку.

— Ой! — ахнула Софи. — Сделайте же что-нибудь!

Поскольку Абдулле ничего не приходило в голову и в глубине души он был уверен, что если есть какое-то средство прекратить этот ужасный плач, им стоит воспользоваться, он не стал ничего предпринимать — лишь робко показался из-за колонны. К счастью, не успело колдовство Хазруэля оказать на принцессу хоть какое-то воздействие, как в зал ворвалась толпа. Сквозь вопли послышался громкий, довольно-таки резкий голос:

— Из-за чего тут такой шум?

Оба ифрита обернулись. Толпа состояла сплошь из женщин и девочек, все они явно были крайне рассержены — однако этими двумя чертами и исчерпывалось их сходство. Их было около тридцати и они стояли рядком, сердито глядя на ифритов, были они высокие, маленькие, молодые, старые, пышные, худые и всех возможных оттенков, которыми богат род человеческий. Глаза Абдуллы в изумлении скользнули вдоль ряда. Судя по всему, это были похищенные принцессы. Вот вам и третья общая черта. Внешность их варьировалась от крошечной хрупкой желтокожей принцессы, которая стояла к Абдулле ближе всех, до старенькой согбенной принцессы в середине ряда. И одеты они были весьма разнообразно — от бальных туалетов до твидовых костюмов.

Резкий голос принадлежал принцессе среднего роста и солидного телосложения, стоявшей на полшага впереди остальных. Лицо ее отличалось не только загаром и некоторой грубоватостью — должно быть, она много времени проводила на воздухе — но здравомыслием и твердостью. Принцесса оглядела ифритов с глубоким осуждением.

— Это же просто смешно! — отчеканила она. — Два таких великих и могучих ифрита — и не можете сделать так, чтобы ребенок перестал плакать! — И она шагнула к Валерии и отвесила ей изрядный шлепок по мечущейся попке. — Замолчи!

Это сработало. Валерию в жизни никто никогда не шлепал. Она перекатилась на спину и села, словно онемев. Она уставилась на твердоликую принцессу изумленными опухшими глазами:

— Ты меня стукнула!

— И стукну еще, если будешь напрашиваться, — заявила твердоликая принцесса.

— Сейчас заплачу, — предупредила Валерия. Рот у нее снова стал квадратным. Она набрала побольше воздуху.

— Еще чего, — отрезала твердоликая принцесса. Она подняла Валерию и живо препроводила ее в объятия двух принцесс, которые стояли у нее за спиной. Эти принцессы и несколько их соседок сомкнулись над Валерией, умиротворяюще бормоча. Из недр этой небольшой толпы снова послышались вопли Валерии, но теперь им недоставало убедительности. Твердоликая принцесса уперлась кулаками в бока и презрительно повернулась к джиннам.

— Видали? — сказала она. — Нужно всего лишь проявить немного строгости и немного доброты — только где вам это понять!

Дальциэль шагнул к ней. Теперь, когда ифрита перестало корежить от невыносимого шума, Абдулла с удивлением заметил, что Дальциэль очень красив. Если бы не грибообразные уши и когти на ногах, ифрит вполне мог сойти за высокого ангелоподобного человека. Голову его покрывали золотые локоны, крылья, хотя маленькие и какие-то чахлые с виду, тоже были золотые. Ярко-красные губы сложились в милую улыбку. В общем, Дальциэль обладал неземной красотой, вполне соответствовавшей его облачному царству.

— Молю тебя, забери это дитя и успокой его, о принцесса Беатрис, превосходнейшая из моих жен, — сказал он.

Твердоликая принцесса Беатрис как раз махала прочим принцессам, чтобы они увели Валерию, но при этих словах она резко обернулась.

— Я уже объясняла, юноша, — заявила она, — что никто из нас не приходится вам никакой–такой женой. Можете называть нас как угодно, пока не посинеете, но дела это не изменит ни на йоту. Мы вам не жены и никогда ими не будем!

— Точно! — подтвердили по большей части прочие принцессы — решительным, но усталым хором. Все они, кроме одной, повернулись и удалились, забрав с собой всхлипывавшую Валерию.

Софи восторженно просияла.

— Кажется, принцессы стоят на своём! — шепнула она.

Абдулла ее не слышал. В зале осталась одна принцесса, и это была Цветок-в-Ночи. Как всегда, она оказалась вдвое прелестнее, чем ему помнилось, она была нежна и сурова одновременно и огромными темными глазами строго смотрела на Дальциэля. Цветок-в-Ночи учтиво поклонилась. Все чувства Абдуллы так и запели. Казалось, облачные колонны вокруг то возникали, то пропадали. Сердце его колотилось от счастья. Она цела и невредима! Она здесь! Цветок-в-Ночи обратилась к Дальциэлю.

— Прости меня, о великий ифрит, ибо я осталась, чтобы задать тебе вопрос, — сказала она, и ее голос был мелодичен и весел, словно прохладный фонтан, он был даже мелодичнее, чем помнилось Абдулле.

К ярости Абдуллы, Дальциэль в ответ не то что не обрадовался, а явственно перепугался.

— Ну вот, опять ты! — протрубил он, на что Хазруэль, который темной колонной высился в отдалении, сложил руки на груди и злобно усмехнулся.