Воздушный замок

К концу урока Маша успокоилась и, когда прозвенел звонок, даже улыбнулась какой-то девочке, но та пробежала мимо. Маша вышла в коридор и оказалась одна, совершенно одна среди стремящихся куда-то мальчиков и девочек. Такого горького, непереносимого одиночества ей ещё не приходилось испытывать. Неожиданно она поняла: «Был мир. В мире были Маша и её подруга Бикулина. Теперь Бикулины нет. Мир разрушился. Пустота, пустота вокруг…» Всем подряд улыбаясь, Маша шла по коридору, мучительно ища, к кому бы подойти, с кем заговорить. Маше казалось, что её внезапное одиночество всем заметно, все смеются над ней! «Кто-нибудь, кто-нибудь», — шептала Маша, но никому не было до неё дела. «Рыба! — вдруг, словно лампочка, вспыхнуло в голове. — Рыба!»

Маша почти плакала, обегая коридор, ища Рыбу. И она нашла её… Рыба стояла у подоконника и весело смеялась. А рядом была… Юлия-Бикулина! С необычайной ясностью, словно это было пять минут назад, Маша вспомнила, как они шли с Бикулиной по улице, и Бикулина кричала Рыбе вслед самые обидные слова. Опустив голову, уходила от них Рыба, а Маша… Маша тайно радовалась этому! Потому что хотела дружить с Бикулиной одна, одна!

Зазвенел звонок. Перемена закончилась. Следующим уроком была физкультура. Как будто под стеклянным колпаком, куда не доходят ни слова, ни звуки, спустилась Маша на первый этаж в раздевалку. Там уже хихикали девочки, переодевались.

— Быстрей, быстрей давайте! — заглянула в раздевалку учительница.

Рыба и Юлия-Бикулина стояли у окна и разговаривали. Весела была Бикулина, Рыба смотрела на неё с обожанием. «Как я когда-то…» — подумала грустно Маша. Ей вдруг страшно захотелось узнать, о чём говорят Бикулина и Рыба, и Маша было сделала к ним шаг-другой, но тут Бикулина резко обернулась. Маша остановилась. Взгляд Бикулины прошёлся по ней, словно холодный душ. Но недолго смотрела Бикулина в глаза Маше. Ниже опустился её взгляд…

— Глядите-ка, девочки! — крикнула Бикулина, и все обернулись. Тишина воцарилась в раздевалке, Бикулина медленно указала пальцем на Машу. Все перевели взгляд на Машу. В тонком гимнастическом костюмчике, озябшая, стояла Маша под этим всеобщим взором, и ужас прохладной рукой гладил ей сердце. Ещё не знала Маша, что именно скажет Бикулина, но чувствовала — что-то ужасное. На фоне голубого зарешечённого окна стояла Бикулина. Белый голубь вольно кувыркался в небе, лохматый, как снежок, слепленный на скорую руку. Странная мысль возникла: навсегда запомнится этот голубь, навсегда запомнится Бикулина на фоне голубого, зарешечённого — чтобы не разбили дворовые футболисты — окна. «Неужели не отомщу?» — в тоске подумала Маша. И спроси злая воля: «Хочешь, чтобы тотчас упала Бикулина замертво?» — «Хочу!» — не поколебалась бы Маша. А пауза тем временем достигла высшей своей точки, и доли секунды оставались до того момента, когда все в недоумении переведут взгляд на Бикулину: что сказать хотела? Поэтому засмеялась Бикулина громко и ниже опустила указующую руку. — На ноги её посмотрите! Синяки! Новенькую-то нашу, оказывается, ремнём стегают!

Всеобщий хохот заплескался по раздевалке.

— Стегают, стегают! — кричали все, кому не лень. — Ах ты наша шалунишка, за что же тебя стегают, а?

— Неправда! — закричала Маша. — Это она! Это сегодня утром я с ней дралась!

Но никто не слушал. А одна девочка, вытащив из оставленной уборщицей в углу метлы хворостину, уже бегала вокруг Маши, имитируя процесс порки. Маша схватила девочку за руку.

— Пусти, дура! — сказала та, по Маша уже успела заметить в сё глазах испуг и не отпустила. Первый раз в жизни Маша почувствовала себя злой и сильной, первый раз увидела, что кто-то её боится. Едва успев осознать это, Маша забылась, потерялась, в голове зашумело. Маша не знала — она это или не она хлещет девочку по щекам и всматривается, всматривается в испуганные, безумные глаза. Их растащили.

— Сумасшедшая!

— Дура!

— Кретинка ненормальная, шуток не понимаешь?

Слова эти вернули Машу к жизни. Белый лохматый голубь уже не кувыркался в голубом небе.

Снова тишина установилась в раздевалке. Все смотрели то на Машу, то на Бикулину. Побитая тихо скулила в углу…

— Девочки! — вдруг сказала Юлия-Бикулина. — Это я виновата! Я наврала… Никто её, конечно, не стегает. Действительно, мы с ней утром немножко того… Да, Петрова?

И снова Маша почувствовала, что слёзы закипают в глазах. Снова, в третий раз за сегодняшний день, приготовился поплыть окружающий мир.

— Бикулина, ты… Ты… Бикулина…

Происходило невероятное! Маша в изумлении смотрела на ненавистную ещё мгновение назад Бикулину и чувствовала, что… готова простить её! И это было необъяснимо! И это было легко, словно тяжёлый слёзный камень таял в душе и на чистых тёплых склонах появлялась зелёненькая травка. Маша чувствовала, как щекочет, как ласкает душу эта нежная травка прощения. А слёзный камень тает, тает…

— Мир, Петрова? — спросила Бикулина.

Маша всхлипнула и выбежала из раздевалки.