Вожак

Он сказал правду. Он пользовался брамайнами, а не их услугами. И даже не брамайнами, а рабами. После клеймения расовая принадлежность раба теряла значение для хозяина. Вехден, гематр, смуглая уроженка Вайшакхи с пятнышком между бровями — можно ли пользоваться услугами стула?

Услугами своих же ногтей?!

Щелчок Изэли оживил следующую карту: мужчина с медальным профилем был одет в белое. «Вехдены (самоназвание расы), — уведомляла голограмма. — Родина — созвездие Колесницы, звезда Йездан. Цивилизация расы Вехден возникла на седьмой планете Фравардин, позднее были колонизированы еще две планеты той же системы — Хордад и Михр. На Михре существовала первобытная раса аборигенов, частично истребленная, частично растворившаяся среди вехденов…»

— Ты пользовался услугами вехденов?

— Нет.

— «Внутреннюю энергию вехдены накапливают при помощи сложной системы запретов и ограничений. В качестве примеров: чтобы налить воду, необходимо вымыть руки, запрещено оплакивать мертвых, нельзя ходить босиком и т. п. Накопленную таким образом энергию вехдены способны передать на механическое устройство или аккумулятор». И никакого солнца, сплошной аккумулятор… Марчкх, почему ваши солнца еще горят?

— Не знаю. Доктор Лепид — идиот. Тебе рано…

— Поздно. Поздно, Марчкх. «Помпилианцы (самоназвание расы). Родина — созвездие Волчицы, звезда Нума. Цивилизация помпилианцев возникла на Помпилии, третьей планете системы; после выхода расы в дальний космос были колонизированы планеты Квинтилис и Май (система Тация) и планета Октуберан (система Тулла) в созвездии Семи Холмов…» Это ведь ты, Марчкх? Твоя родина — не Ойкумена. Твоя родина — Квинтилис.

— Октуберан, — поправил Марк. — Я родился на Октуберане.

— «Помимо вышеуказанных патерналистских планет, раса помпилианцев силой захватила ряд варварских раннетехнологических миров в окрестностях Волчицы и Семи Холмов. Большая часть захваченного населения была превращена в рабов, что послужило причиной первого вооруженного конфликта между помпилианцами и объединенными силами вехденов и гематров. После заключения пакта Августа-Туса…» Ты — помпилианец, Марчкх. Значит, у тебя есть рабы. Вернее, ты был помпилианцем.

— В каком это смысле — был?

— Сейчас ты астланин. Я тебе уже говорила. Ты — астланин, значит, у тебя нет рабов. Ты отпустил их? Или они сами ушли?

— Никуда они не ушли.

— Почему?

— Не могут, — пожал плечами Марк. — Если я не прикажу.

Или не отпущу на волю, подумал он. Расти у Марка шерсть на загривке, она встала бы дыбом. Перед ним сидела бомба. Бомба в шелковой блузке, и черт ее знает, когда рванет. Какими соображениями руководствовался доктор Лепид, выдавая Изэли карты с раскладом рас Ойкумены? Марк даже представить не мог, какой реакции ему ждать от астланки. Вряд ли Изэль, узнав о рабстве, проникнется к помпилианцам страстной любовью. Обер-центурион Кнут, офицер абордажной пехоты, не знал никого из инорасцев, кто был бы способен на столь своеобразное чувство.

— «В процессе эволюции, — Изэль говорила медленно, словно шла босиком по битому стеклу, — у помпилианцев сформировалась психофизиологическая способность „ставить клеймо“, то есть брать представителей иных рас в специфическое рабство. Подчинение рабов хозяину абсолютно, психика раба подавляется хозяином с любого расстояния. Жизненную энергию, которую помпилианцы называют энергией свободы личности, раб по воле хозяина способен передать на механическое устройство или аккумулятор…» Ты можешь сделать меня рабыней, Марк?

— Не могу. Ты слишком хочешь в солнце.

Голос сел, отдавая в хрип. Связки, отстраненно подумал Марк. Вчера пил много холодного. Надо следить за здоровьем. Надо быть осторожней.

— А доктор Лепид?

— Тоже. Твое желание сжигает нас.

— Насмерть?

— Да. Нельзя быть хозяином солнца.

Военная тайна, подумал Марк. Государственная тайна. В гробу я видел какая тайна. Неужели я разгласил все тайны разом?

— А если бы я хотела в солнце не так сильно?

— Тогда смог бы. Наверное.

— А доктор Лепид?

— Тоже.

— Нет, доктора Лепида я не хочу. Лучше ты. Ты правда ничего не чувствуешь в отношении своих рабов? Совсем-совсем ничего? Тут пишут: «…полное отсутствие эмоциональных реакций». И дальше: «…к рабам и кандидатам в рабы, взятым в плен».

— Ничего, — Марк откашлялся. Было жарко. И становилось жарче с каждой секундой. От всей Ойкумены остались они с Изэлью, сам-двое. На вершине пирамиды, под беспощадным солнцем. — Такая психофизиология. Как у ваших сборщиков «топлива».

— Нет, у сборщиков просто навыки. Если их разозлить, они ого-го как чувствуют. А ты, оказывается… Или тебя можно разозлить? Обидеть? И ты…

— Раб не в состоянии меня разозлить. Ботва не в силах меня обидеть. Ничем, никогда.

— Ботва?

— Кандидат в рабы.

— Они сопротивляются? Когда ты берешь их в плен, они оказывают сопротивление? Дерутся, когда ты ставишь им клеймо?!

— Всегда.

— Значит, это честный плен, — губы астланки затряслись. Глаза остались сухими. В них появился лихорадочный блеск. — Вы, помпилианцы! Вы…

IV