Вожак

Хищница бесшумно приникла к полу, приготовилась к прыжку. Насильник уже извлёк член, раздвинул мои ноги в стороны и на мгновение замер, встретившись взглядом со зверем. Одно мгновение, волчица кинулась на него, вцепившись в горло. Циан тоже применил оборот, перекинулся в волка. Но это его не спасло, волчица шею не оставила в покое, перегрызала быстро, можно сказать профессионально, опытная охотница.

Они вместе упали с койки на пол, где заляпали кровью плитку. Самец был крупнее, пытался скинуть самку, в предсмертной борьбе Циан снёс столик со шприцами и мазями, сдох под рык волчицы. Самка ещё некоторое время держала его шею, и только полностью убедившись, что противник мёртв, отступила.

Она медленно оборачивалась молодой женщиной. Коротко стриженые волосы и наколки по тощему, гибкому телу. Глазища большие и жёлтые уставились на меня, и горело в них безумие.

— Я убила насильника, — сиплым голосом, как у курильщицы со стажем, прохрипела она и отошла в сторону, где лежала её одежда. Надела чёрный бюстгальтер и узкие джинсы. Застёгивая ширинку, вернулась к койке, начала отрывать ремни с моих рук.

В комнату влетел долговязый мужик в белом халате, это его я видела сквозь бред в машине скорой помощи. Рядом с ним была охрана.

— Оленька, ну, зачем же так? — спросил профессор.

— Я убила насильника, насильника я убила, — повторяла она, стаскивая меня к себе в объятия. — Это моя девочка, я убила насильника.

— Прасковья Ниловна, вы не бойтесь Олю, она для волчиц безобидна, — улыбнулся мужик. — С вами всё в порядке?

Я не собиралась отвечать, опираясь на оборотницу пошла туда, куда она повела.

Прасковья Ниловна. Это значит, обо мне знают кто я и что. Обо мне могут знать только оборотни. Свои же и предали, либо мутят с вакцинами вовсе не люди, а оборотные.

Эта лаборатория отличалась от той, где содержали нас с Макси. Кругом грязь и мало света. Темные стены, страшные санузлы, не имеющие дверей, их можно было рассмотреть, проходя по длинному жуткому коридору. На железных стендах старинные надписи. Этому месту очень много лет. Возможно, здесь разрабатывали какие-то лекарства ещё в советское время, а потом просто сменили исследования.

Раздался гром, и пошатнулись стены, замигали лампы под потолком окованные в железные плафоны. Я замерла в испуге, от ужаса пробежал холодок по позвоночнику, и волосы на теле шевельнулись. Рык пронёсся по коридору, адский, утробный.

— Кто там? — от кошмара сковало горло, и я хрипнула.

— Мои сыновья, — с обезумевшей радостью ответила сумасшедшая оборотница, наглаживая мою руку. — Тридцать сыновей моих, тридцать Настиных, тридцать Аринкиных.

— Тридцать, — повторила я как в бреду, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте коридора. — Ты не могла родить тридцать сыновей, если только они не …

— Демоны.

29

— Это Арина и Настя, — Оля указала мне на фотографию. Безрадостные лица у всех троих, девушки были прикованы к стульям, — как давно это было. А так и десяти лет не прошло.

— Арина не сразу появилась? — я внимательно рассматривала блондинку с большими голубыми глазами. Кажется, я её знала. Мы были подругами… она моя невестка. Вот почему не отвечал мой родной брат Илья, у него жену отобрали. Без пары самец оборачивается зверем и не возвращается в облик человека от тоски. — Она умерла?

— Да, они умерли, — без сожаления сказала Оля, накидывая на себя грязную когда-то белую блузку. — Не захотели больше рожать. Настя вздёрнулась, Аринка утопилась в чашке с чаем.

— А ты? — я рассмотрела её комнату.

На окнах решётки, шкаф, столы и кровать всё из железа. Матрас полосатый старинный, бельё замызганное. На стенах рисунки углём. Нарисовано что-то адское, мрачное и чёрное.

— О, нет! — рассмеялась она. — Меня не так-то просто убить.

Оля сверкнула глазами и показала мне клыки.

— Бежать не пробовала? — я присмотрелась к окну.

— Года два не пытаюсь, у меня же дети, куда они бедненькие без мамочки.

— Ты общаешься с ними? — подозрительно покосилась на неё. Вероятность того, что Демоны воспринимают ей за мать, а не за бесплатную еду, ничтожно мала. Демоны это страшно. Один взрослый Демон стоит в бою трёх Высших. Если здесь их девяносто, то…

— Конечно, я хожу к ним, когда их кормят. Знаешь, когда мать отлучает ребёнка от груди, она должна быть рядом во время кормления и держать малыша на руках.

Сумасшедшая, Демонов здесь кормят мясом или они жрут друг друга. Понятно, чем она защитилась от реальности. Лёгкое помешательство спасло от самоубийства.

Я подошла к окну, чтобы потрогать, насколько надёжны прутья решётки. За грязным стеклом открылся утоптанный двор, огороженный высоким забором, что украшала сверху колючая проволока, конечно, под напряжением. Прямо под окнами стояли несколько мужиков. Один из них сильно выделялся своей своеобразностью и оригинальной внешностью. Отросшие волосы были выкрашены в алый цвет, губы и брови накрашены ярко-красной помадой. Высокий с печальными плечами был одет в просторную рубаху кораллового цвета. Он не гей, этот специфический тип изрядно не в себе.

— Это Красный. Он привёз тебя.