Вожак

Это был вечер этого же дня после битвы. Данил рулил на восток, ближе к дому, в Сибирь. Рядом сидела его любимая киса. Жена Марианна с огромным животом. Бедняжка наделась, что будет рожать в Москве, но муж быстро решил сбежать с чужой территории. Вид у Данила был настолько измученным и ожесточённым, что Мари не посмела перечить и сносила все невзгоды молча.

Черноглазая, черноволосая она пахла его парой и была ему очень нужна. Данил любил её, как волк свою истинную и только одно его смущало, что она не оборотень. Боялся. Боялся однажды встретить свою пару и охладеть к этой нежной, ангельской внешности девочке. Не хотел причинить ей боль и вред. Но природа жестока. Если найдётся его пара среди оборотниц, Мари станет безразлична, чужой запах вычеркнет её из памяти.

Ему нужен был совет, но единственный к кому он всегда обращался, валялся на заднем сиденье, прикрытый старым одеялом.

— Мне плохо, — мяукнула кошечка.

— Что? — испугался Данил, снижая скорость. — Началось?

— Нет, тошнит.

— Опять, — Баюн съехал на обочину, и тяжёлая беременная женщина тут же выкатилась из машины.

Данил достал из кармана шприц с Оборотной вакциной, что подкинула ему Проша, и вколол в торчащую тощую руку старика.

Марианна вернулась и села на кресло.

— Сейчас остановимся в отеле.

— Я так наделялась…, что в Москве родим нашу девочку.

— Мари, киска, — он потянулся к ней и поцеловал в лоб. — Нас убить могут.

— Тогда нет, — испугалась она.

Нашли хороший отель. Оставили кости Лихо в машине, сняли номер. После ужина, Данил долго лежал со своей любимой супругой на кровати, гладил большой животик, где пиналась их долгожданная дочка. Когда Марианна уснула, Баюн вернулся к машине.

На заднем сидение сидел нагой Нил Ильич и ел фастфуд. Выглядел он не очень хорошо, почти так же как тогда, когда сбежал из лаборатории, но это временно. Поговаривали у Лихо ещё дед жив, так что у Нила Ильича вся жизнь впереди, если Дрёма не узнает, что провернула Прасковья Ниловна.

Баюн открыл дверцу и навис над ней, заглядывая в салон.

— А ты сына хотел, — усмехнулся Нил Ильич, — а дочери никогда отцов не бросают.

— Да, я не против. Если засветишься, Дрёма тебя грохнет, и нас с тобой за компанию.

— Марианне скажи, что я умер, и ты меня закопал.

— Как скажешь, Нил Ильич, — усмехнулся Данил и решил вернуться к жене, но прозвучал звонок на телефоне. — Пи*дец. Да, Дрёма.

— Кисуля, б*ядь, а ты ничего не попутал, усатый-полосатый? Я тебе, где приказал Лихо похоронить?

— Да в вашем Подмосковье даже срать негде сесть, не то, труп закопать! И у меня жена родить должна.

— Ты ради Лихо подставил и себя, и жену с нерождённым ребёнком.

У Данила выросли клыки, и волосы дыбом встали. Опасно сверкнули голубым светом его глаза, он смотрел на Нила Ильича. Тот невозмутимо, вытер салфеткой рот и на языке немых сказал следующее: «Сейчас закопаю, сниму на видео и вышлю вместе с координатами. А жена действительно вот-вот родить должна, спроси у Алёны Ярославны. Да и не местные мы. Каждому клану свой удел». Всё это Данил произнёс вслух, слушаю тишину в трубке. Дрёма сам устал после пережитого, поэтому согласился.

— Не беспокойся, я себе хвост отрежу, но от вас отстанут, — пообещал Лихо, вышел из машины. Завязав на бёдрах одеяло, стал уходить. — Я позвоню тебе.

Эпилог

Город Малага в Испании принял меня, как родную, только вот, когда я с утра в середине февраля купаться хожу, сразу видно — не местная. Плюс семнадцать за окном, а у мамы, что позвонила мне сегодня, минус семнадцать. Она кричала в трубку, как ненавидит Ильича, а я на съёмной квартире пекла мужу блинчики.

Как мы докатились с Макси до такой жизни? Очень просто, в городе, где солнце, море и песок, приехали по делам. После уничтожения Зачистки все Модифицированные, а их было более полутра тысяч, разбежались мелкими стаями в разные стороны. Они очень опасны, поэтому задача Вожака, либо под себя их подмять, либо уничтожить. И если на территории России с этим проблем не было, то в Европе собирать сбежавших подопытных было гораздо сложнее, но приятней. Для меня точно, мы болтались по курортам, тратя деньги Яши Боровова. В Испании мы уже две недели, рестораны отошли на второй план, теперь я, как примерная хозяйка, готовила дома.

С Макси мы расставались редко на пару часов от силы. То что произошло с моей мамой его впечатлило, и он стал относиться ко мне слишком трепетно, почти удушливо. Вот и сейчас, прибежал запыхаясь. Вошёл в нашу съёмную квартиру с белыми арками, что заливал яркий солнечный свет. Я лопаткой, которой переворачивала блины, не подпустила его к себе, выставив вперёд, как конквистадор рапиру. Указала направление в душ.

— Да, мам, всё в порядке, мам, — я вернулась к плите.