Вожаки комсомола

Молодежь — будущее мира. За кем молодежь, за тем будущее. Это отлично понимали не только марксисты, но и их идейные противники. И буржуазия прилагает много усилий и тратит огромные средства для того, чтобы завоевать, покорить и на свою потребу перекроить умы и сердца молодых. Различные государственные режимы, начиная от фашистской диктатуры в Италии и кончая социал-соглашательскими правительствами, по существу, ничем не отличающимися от капиталистических, пытаясь утвердить себя в грядущем, активно борются за молодежь.

Следовательно, задача зарубежных коммунистических партий и, естественно, КИМа — всеми силами противодействовать буржуазному влиянию на молодежь, в первую очередь пролетарскую, вооружая ее идеологией коммунизма…

Одним из решающих факторов превращения союзов в массовые организации молодежи является их перестройка на основе производственных ячеек. Где, как не на заводах и фабриках, юные пролетарии получат возможность пройти школу классовой борьбы, непосредственно участвуя в экономических и политических боях рабочих?

Одновременно с организационной перестройкой необходимо оживить внутрисоюзную работу, не забывать ее «юношеский» характер, отказаться от механического копирования форм и методов деятельности компартий.

Отчеты от имени Исполкома КИМа, сделанные Хитаровым и Миланом Горкичем, вызвали живейший обмен мнениями.

В прениях выступило 57 ораторов, представляющих комсомольские организации 36 стран.

Рафаэль был счастлив. Анализ положения и перспектив нашел горячий отклик в сердцах делегатов конгресса.

Не прошло даром и его участие в выработке программы КИМа. В ней Коммунистический интернационал молодежи декларировал свою сущность, мировоззрение, принципы, задачи.

При разработке программы комиссия Исполкома КИМа (в нее входили и представители Коминтерна) под председательством Рихарда Шюллера проделала поистине громадную работу.

Шюллер — ветеран международного движения молодежи, выдающийся теоретик, человек, обладающий большим политическим опытом, — готовился «пропеть свою лебединую песню», так как уходил на партийную работу.

В работе над созданием программы использованы были не только проекты программ III и IV конгрессов КИМа и историческая речь Владимира Ильича на III съезде РКСМ, но и ряд менее известных работ Маркса, Энгельса, Ленина и Карла Либкнехта, посвященных вопросам молодежи.

Благодаря этому программа приобрела несокрушимую теоретическую основу, о которую ломали свои зубы уклонисты правого и «левого» толка.

Программа ставила все точки над «и». Она не допускала никаких ложных толкований вопроса о взаимоотношениях комсомола с партией, то есть о месте комсомола в революционной борьбе.

Она была принята V конгрессом КИМа единодушно, под бурные аплодисменты и одобрительные возгласы.

Но еще до того, как Рихард Шюллер поднялся на трибуну, чтобы обосновать и защитить проект программы, шли заседания делегаций и на четвертом этаже дома на Моховой, и в Доме Советов на углу Тверской и Охотного ряда, где до революции находилась гостиница с пышным названием «Большой Париж».

Там размещалось большинство делегатов зарубежных союзов, там происходили скоротечные совещания, незапланированные встречи и вечера интернациональной дружбы, на которых хозяева угощали приглашенных более чем скромными закусками и любимыми песнями своего народа.

Рафаэль бывал в «Большом Париже» ежедневно. Немецкая делегация полагала, что имеет на Хитарова монопольное право — он же оставался для них геноссе Рудольфом. Но монополию справедливо оспаривала делегация Китая — в самые тяжкие месяцы 1927 года Хитаров был их дальновидным и храбрым вожаком. Хотели общаться с Рафиком французы и итальянцы, норвежцы и югославы.

Простой, обаятельный, всегда готовый к серьезному разговору, к разъяснению той или иной сложной проблемы, он отлично понимал хорошую шутку и охотно принимал участие в стихийно возникающих вечерах художественной самодеятельности.

Когда Рафик был в ударе, он, ко всеобщему удовольствию, изображал зазывалу, целыми днями простаивавшего у дверей духанчика «Вера» в Тифлисе и под заунывный аккомпанемент деревянной дудки бесконечно повторявшего им же сочиненную песню.

Рафаэль преображался. Красивое строгое лицо его приобретало плутоватое выражение, он прищуривал один глаз и, схватив карандаш, превращал его в дудочку. Пел нестерпимо душераздирающим голосом, выстукивая такт каблуком. Типичный тифлисский кинто — лентяй и бездельник, для которого даже торговля мацони труд совершенно непосильный.

Слушатели помирали от хохота и требовали повторения.

Иногда по вечерам заглядывал Рафаэль и в бильярдную «Большого Парижа» — сумрачную комнату с низким потолком и двумя зеленопольными столами — аренами ожесточенных, но бескровных сражений.