Вожаки комсомола

К началу 1925 года внутри ЦК партии определилось оппозиционное меньшинство с Зиновьевым во главе. Демагогически ратуя якобы за самые суровые меры в отношении Троцкого, снова выступившего против большевизма, зиновьевцы по существу в непродолжительном времени целиком блокировались с ним на антиленинской платформе. Выступление новой оппозиции было отражением классовой борьбы в стране, реакцией мелкобуржуазных элементов на твердый курс партии в строительстве социализма.

В борьбе против ЦК партии Зиновьев и Каменев, как и Троцкий, решили опереться на молодежь.

Зиновьев разглагольствовал всюду, будто молодежь идет за ним на том основании, что кое-кто из членов ЦК комсомола стоит на его платформе. Действительно, несколько членов бюро ЦК комсомола попали в сети фракционеров, поддержали Зиновьева и Каменева.

Ленинское ядро ЦК РЛКСМ — Чаплин, Матвеев, Сорокин, Соболев, Пакулин, Мильчаков — временно оказалось в тяжелой обстановке.

Комсомольские руководители жили в ту пору в скромной двухэтажной гостинице «Париж» в Охотном ряду, ставшей «27-м Домом Советов» — общежитием партийных и комсомольских работников. Каждый занимал маленький номер. (Здание это давно снесено, и на его месте высится многоэтажный Дом Совета Министров.)

Регулярно мы собирались в комнате Чаплина. Пришедшие раньше других занимали удобные места на большом диване. Позже А. А. Андреев шутил по этому поводу: «Эта та самая руководящая группа Цекамола, которая помещалась на одном чаплинском диване?»

Потом генсеку комсомола предоставили еще одну комнату на другом этаже. Вторая комната стала «семейной», тем более тогда, когда у Чаплиных родился ребенок. А первая комната оставалась рабочим кабинетом — в ней почти всегда, как ни зайдешь, шумно, накурено… Роза носилась с этажа на этаж, юная, красивая, улыбающаяся, устраивая на письменном столе чаепитие для товарищей.

Чаплин, шагая по комнате от дивана к двери, говорил: «А вы знаете, Зиновьев и Каменев, преждевременно торжествуя, заявили в Политбюро и на Пленуме ЦК и ЦКК партии, что молодежь идет за ними? Нам же прекрасно известно, что комсомол идет за Центральным Комитетом ленинской партии! Давайте обратимся с заявлением в Центральный Комитет партии…»

До глубокой ночи составляли мы письмо в ЦК партии. Оно было оглашено на январском Пленуме ЦК и ЦКК РКП (б) и встречено дружными аплодисментами.

В письме говорилось, что путь, на который Зиновьев и Каменев толкают ЦК комсомола, «чреват опасностями серьезных осложнений внутри РЛКСМ, о чем считаем нужным предупредить ЦК партии».

Отметив, что наш союз и его ЦК высказались с полным единодушием и определенностью по вопросу об антиленинской позиции Троцкого, мы подчеркнули, что отвергаем саму постановку вопроса о «нейтральности».

Зиновьев и его сторонники в Цекамоле дезорганизовали всякую работу. Они пытались привлечь на свою сторону и руководителей крупнейших комсомольских организаций. В Ленинграде им удалось этого добиться. Используя свой временный успех, зиновьевцы стремились создать второй руководящий центр в комсомоле.

Посоветовавшись с товарищами, Чаплин подал в ЦК партии заявление об отставке с поста генерального секретаря ЦК комсомола, обстоятельно и аргументированно мотивировав его раскольническими действиями зиновьевцев, поминутно бегавших «за инструкциями» к своему шефу и срывавших всякую положительную работу.

ЦК партии предложил не допускать дискуссии в комсомоле о разногласиях в ЦК РЛКСМ и возложил на членов бюро и на весь ЦК ответственность за проведение в жизнь этой партийной директивы. Просьбу Чаплина об отставке отклонили.

Однако оппозиционеры не вняли этому строгому предупреждению Центрального Комитета партии.

Меньше чем через две недели Ленинградский губком комсомола пригласил на губернскую конференцию без санкции бюро Цекамола представителей ряда губкомов, в том числе Воронежского, Курского, Нижегородского, Ярославского, Владимирского, Тульского, Ивановского, Тверского, Царицынского, Орловского, Донецкого, пяти губкомов Северо-Западной области и двух национальных областей — Киргизской и Узбекской. Таким образом, фактически созывалась общероссийская конференция.

25 февраля 1925 года Политбюро ЦК РКП (б) рассмотрело этот вопрос.

Политбюро решительно осудило дезорганизаторские действия Ленинградского губкомола и поручило комиссии под руководством Е. Ярославского, в состав которой включили Чаплина и представителя Ленинградского губкома партии, расследовать названные дезорганизаторские действия зиновьевцев.

Решение ЦК партии было разослано всем губкомам РКП (б) и РЛКСМ.

5 марта 1925 года Политбюро ЦК РКП (б) по докладу комиссии во главе с Е. Ярославским утвердило постановление об ошибочных и опасных дезорганизаторских действиях оппозиционеров в комсомоле.

Экстренный пленум ЦК РЛКСМ состоялся 10 марта 1925 года. С докладом от Политбюро выступил А. А. Андреев.

Пленум большинством голосов осудил фракционную политику членов бюро ЦК и принял решение о необходимости укрепить партийное руководство союзом.