Вождь

— Стой, где стоишь, — повторил гладиатор.

На его лицо падала тень от шлема.

Крестьянин внезапно наклонился и схватил неразрезанную сеть, принесенную на арену первым охотником — тем, чье копье сломалось под ударом барранга и чья рука до плеча была отсечена вторым взмахом.

Сеть, как темное облако, взлетела над гладиатором. Она была большой — достаточно большой, чтобы вместить викота. Она плавно опустилась, и гладиатор злобно выругался. Воткнув барранг в песок, крестьянин стянул сеть вокруг барахтающегося в ней врага и подтащил его поближе к баррангу. Гладиатор бился в веревках, рубя их мечом. Меч выскользнул в ячейку и упал. Гладиатор крутился в путанице сети, пытаясь поднять меч. Крестьянин потянулся за баррангом. Неподалеку лежал викот и двое охотников, а рядом с ними валялось копье. Гладиатор с трудом поднялся на ноги. Он находился между крестьянином и баррангом, ручка которого вместе с третью лезвия торчала над песком. Гладиатор попытался стянуть с себя сеть, оступился и упал на колено, но тут же вскочил. Веревки сети лопались под лезвием его меча. Крестьянин тянулся к баррангу. Меч блеснул, рассекая плоть, и крестьянин почувствовал, как по его руке потекла кровь. Оглянувшись, он заметил, что к нему спешит вожак скопцов с баррангом в руке. Толпа вопила. Крестьянин избежал второго удара. Потянув сеть, он сбил плененного врага с ног. Ухватившись за обломок копья, он занес его над головой и через мгновение оно пронзило тело гладиатора, воткнувшись в песок — такова была сила крестьянина. Наконец-то он смог свободно дотянуться до барранга. Скопец в нерешительности остановился, вздрогнул, бросил свой барранг и помчался прочь. Крестьянин кинулся за ним, и не успел скопец сделать несколько шагов, как его правая ступня оказалась отсеченной по щиколотку. Крестьянин догонял корчащегося и вопящего врага, описывая круги и возвращаясь к центру арены, туда, где лежал викот, двое охотников и опутанный сетью гладиатор — мертвый, пригвожденный к песку острием копья. Следы скопца были необычными — борозды от левой ноги и яркие пятна, похожие на кровавые печати, от правой. Застыв посреди арены, рядом с трупами, скопец жал обо поднял руки. Но крестьянин вонзил барранг точно в низ его живота, и скопец упал на колени. Сверкая на солнце, из живота выползли кольца кишок. Скопец вздрогнул, пытаясь зажать рану руками. Крестьянин безжалостно отсек ему голову, поднял ее за волосы и швырнул на труп. На руках крестьянина смешалась кровь из его собственной раны и из шеи скопца. Он медленно повернулся, оглядывая трибуны. Вновь схватив голову врага, он поднял ее, протягивая в сторону почетной ложи, а потом просто уронил на песок.

Зрители молчали.

Крестьянин стоял, обливаясь кровью. Внезапно он почувствовал, как припекает солнце. В маленьких цирках провинциальных городов редко использовали огромные тенты, плещущиеся на ветру, будто паруса, растянутые на веревках над ареной. Еще раз он вспомнил о ране на руке, обмакнул палец в кровь и попробовал ее на вкус. Он взглянул вниз, на тело скопца у своих ног. Вокруг него виднелись пятна крови — скопцов, карликов, флоонианцев. Теперь среди них была и кровь самого крестьянина. Он взглянул на труп гладиатора, из груди которого торчал двухфутовый обломок копья. Гладиатор и его друг были умелыми и опытными бойцами. Сам же он был всего лишь невежественным деревенским юнцом — правда, рослым и сильным, обладающим живым умом. Он не сомневался, что гладиаторы не смогли бы одолеть его в любом бою. Последователи Флоона, все пятнадцать, еще стояли на коленях в песке. Вокруг лежали трупы. Карлики, которые бежали вместе со служителями через ворота мертвых, с жадным любопытством смотрели с трибун. Крестьянин думал, открыты ли ворота. Неподалеку лежал труп охотника с отсеченной рукой. Рука валялась рядом на песке. Песок вокруг трупов пропитался кровью, его требовалось разровнять. Здесь же копошились муравьи. Крестьянин видел, как одни спешат к трупам, другие возвращаются в муравейник с крохотной лакомой ношей. Только теперь крестьянин понял, насколько к месту были здесь эти существа — раньше их присутствие вызывало у него удивление. Кто же мог знать, что крохотные частицы трупов зарыты в песке, разровненном граблями, среди песчинок? Несомненно, здесь, внизу, имелись туннели и галереи, маленькие общины и целые цивилизации, о которых не подозревали даже служители цирка. Другой охотник — тот, что еще был жив после первого удара барранга — лежал с торчащими из тела пятью отравленными дротиками. Теперь он уже был мертв. По его коже расплылись багровые потеки. Дротики были отравлены — крестьянин заподозрил это, как только заметил засохшую мазь на наконечниках. Яд ушел в безволосое тело охотника, а предназначался он для викота. По поведению зверя было ясно, что его чем-то одурманили. Однако зрители ничего не замечали, не отрывая взглядов от охотников, лишь те поднимали копья.

Солнце неимоверно палило.