Вождь чернокожих. Black Alert (СИ)

В пилоты планеров он попал случайно. Его просто сдали соплеменники, откупившись от людей Палача, передавших его Уолшу, который очень обрадовался маленькому росту и лёгкому весу будущего пилота. Маленький рост не помешал Мигу иметь храброе сердце, сильные руки и прекрасное развитое чувство ощущения предметов и дистанции, как оказалось, лучше всего проявляющееся в воздухе.

Впервые усевшись в кресло хлипкой конструкции, он, не пролетев и сотни метров, рухнул на землю, но не разбился. Выбравшись из-под обломков планера, с разбитым лицом и стёртой, до мяса, кожей, многочисленными ушибами и кровоточащими ранами, он не кричал от страха и не рыдал. А просто сказал: — «Я хочу ещё!» Хочешь? Получай!

Усевшись за примитивный штурвал очередного планера, он взлетел и смог, уже, не рухнуть на землю, сорвавшись в штопор, а упасть плашмя, бессильно наблюдая, как разваливается под ним хрупкая конструкция.

Ощущение полёта полностью захватило его. Краткий миг нахождения в воздухе был для него всем. Даже, упав на землю, он снова стремился попасть в небо. Хотел лететь, как птица, наблюдая, при этом, как стремительно уменьшаются в размерах люди, оставшиеся на земле, как он становится большим, очень большим, а они — маленькими и смешными. И у него появляются руки-крылья и длинный хвост.

И пусть все смеются над ним, когда он, восторженно, от пережитых ощущений, рассказывал об этом и получил, вместо понимания, лишь унизительную кличку — Мартышка. Он жил, жил, и хотел снова в небо, а слова…, слова — это костыли убогих. Его маленькое сердце рвалось в небо. Только там он чувствовал себя счастливым.

Миг понимал, что каждый полёт мог стать для него последним, но только в небе он чувствовал себя человеком, только в небе. В отличие от остальных, он любил небо, не боялся его, и ради этого ощущения свободы был готов погибнуть.

Но он не погиб, он выжил, после всех падений, переломов и ушибов, которые заживали на нём, как на собаке, при этом, активно помогал Уолшу улучшать конструкцию планера, подсказывая решения, на основе своих ощущений. Так они смогли сделать подвижным хвост планера, а также, придумать подкрылки, управляемые верёвками. С этого момента, планер смог разворачиваться в воздухе и лететь в обратном направлении, а не только вперёд.

Упоение высотой, вот что Миг сказал бы, если смог объяснить то, что он испытывал в полёте. Ничто не могло сравниться с этим ощущением свободы. Он был ветром, он был духом, он был всем, над этой землёй.

Сейчас он внимательно слушал все наставления Мамбы и принимал груз, который принесли двое молчаливых телохранителей вождя. Груз представлял собой шершавую деревянную дощечку и несколько тщательно закупоренных тяжёлых бутылок.

Что в них было, Миг не знал, ему это было не интересно. Его задачей было долететь до канонерских лодок, сбросить над ними свой груз, и обязательно вернуться обратно.

— Ты должен вернуться. Это приказ, иначе я прокляну тебя, — сказал Мамба. И Миг был готов выполнить этот приказ, любой ценой. А сердце подсказывало ему, что так и будет, ведь в него поверили, в первый раз.

Он вылетал третьим. Мамба не желал рисковать лучшим пилотом и первым на «снаряде» был уголовник, вторым — доброволец и уже третьим, Миг. Вручив каждому бутылки и проинструктировав, что с ними делать, пилотов начали, по очереди, запускать с катапульты.

Всего планеров было пятнадцать, к ним прилагалось двадцать пилотов, среди которых были разные люди. Каждый из них был готов умереть. У каждого на это были свои мотивы. Но даже тот, кто боялся это делать, не отказался от полета. Всё, или ничего! — таким был их девиз.

Один за другим, срывались с катапульты планеры. Взлетев в ночной воздух, они направлялись в сторону Нила, ориентируясь по якорным огням судов, вставших на середине реки. С хвоста каждого свисали сухие лианы, подожжённые на земле. Знойный воздух и ветер усиливали пламя, и к канонерским лодкам, в зловещей тишине, приближались летящие по ночному небу огненные змеи.

Миг не представлял, что видели с земли люди, но догадывался, что впечатление от зрелища было жуткое. Когда, посреди пустыни и молчаливой реки, высоко в небе, со стороны лагеря Мамбы, стали приближаться огненные ленты, осыпая искрами и плюясь огнём, от быстро сгорающей, пропитанной смолой, верёвки, это было страшно.

Все эти действия происходили, практически, беззвучно. Только шум ветра, в хлипкой конструкции, нарушал торжественную тишину первой воздушной ночной атаки.

Всего планеров, атакующих корабли, было десять, по три на каждую канонерскую лодку и один запасной. На самом деле, надеясь на успех, Мамба не обольщался. Это был первый бой, и планеры могли промахнуться, или, наоборот, атаковать все вместе одно судно, никак не затронув остальные.