Вождь чернокожих

Но были ещё и засранцы, что хотели сбежать от меня. На этих хитро… мудрых устраивалась облава из числа их более сознательных товарищей, которые с гиканьем и восторгом бросались их искать, отрабатывая навыки охоты и следопытства, а найдя, отрабатывали уже навыки рукопашного боя. После пары таких случаев, желающих сбежать больше не было, и мы приступили к ещё более жёстким тренировкам.

Глава 22. Операция "Свобода выбора"

Перед началом сезона дождей, я снова построил своё войско на полигоне, с удовлетворением смотря на их осунувшиеся лица и поджарые мускулистые фигуры. Во взорах появилась мрачная решимость и недовольство жизнью, что так характерно для русских и совсем не характерно для негров.

На лицах лишенных былого самодовольства и чёрного пофигизма, теперь горела только одна мысль, когда же начнутся дожди и мы отдохнём… от этого мамбы. Но ничего, мои верные раб… воины, нас впереди ждут великие дела, которые уже не за горами, а горы тут к тому же невысокие, так что, отдыхайте покамест, а после сезона дождей, пойдём захватывать всё подряд и принуждать всех к миру.

Название предстоящей операции, я уже придумал и это будет – "Свобода выбора". У каждого должен был быть выбор, со мной, или против меня. Но каждый, будет осчастливлен огромной свободой, особенно под руководством мудрого чёрного вождя.

А так как, до императора Африки, мне было также далеко, как и до Луны, то я решил пока выбрать себе титул поскромнее – "Вождь чернокожих", без всяких там уничижающих приставок, – младший, старший, главный, верховный, любимый или нелюбимый.

Так что, скромненько и со вкусом – "Вождь чернокожих", а племя банда, мне в этом поможет. А то и так, слишком много банд развелось и бандитов тоже. Банда, должна быть одна и подчиняться только мне.

Так, где там мой…Санчо Панса, тьфу, этот Луиш Амош. На нём стоит наверно остановиться отдельно. Худой и вертлявый, загорелый до черноты португалец, сейчас разительно стал отличаться от себя прежнего, целиком погрузившись в жизнь племени управляемого мною.

Он потолстел… немного, стал немного вальяжным и менее торопливым, стал больше думать и больше делать, но самое главное, у него исчезла из глаз алчность, что всегда горела в его тёмно-карих глазах.

Я знал, что у него скопился уже изрядный запас необработанных алмазов, но самые крупные, он тем не менее, всегда приносил мне. Я правда тоже не жадничал, и если видел, что ему что-то нравилось отдавал ему это в подарок, будь это оружие или золото.

Постепенно, он стал играть при мне роль начальника штаба, непрерывно что-то советуя, или наоборот подвергая сомнению мои планы, но всегда, самым деятельным образом претворяя их в жизнь. Единственно, в чём он слабо разбирался, так это в войне и в армии, и поэтому никогда не лез ко мне с ненужными советами.

Я, стал опираться на его знание языков и местности, попутно изучая португальский, языки Дарфура и вспоминая английский, что в принципе, было несложно. Но несмотря на то, что португалец, стал участвовать во многих моих делах, и многое знать и делать, я до конца не доверял ему, впрочем, как и остальным.

Всё же здесь было не собрание благородных девиц, с которыми, я конечно был бы не прочь познакомиться. А также, научиться у них благородным манерам, взамен научив их много чему, что не являлось в моё время запретным знанием. И вступить с ними так сказать, в тесный контакт к обоюдному, естественно, удовольствию.

Так вот, все европейцы, которых, я мог здесь встретить, были прожженными прохиндеями, прошедшие и Крым и Рим. Попробовавшими и огненную воду и ледяную, кальян и "план", и слышавшие неоднократно зов медных трубы в отсутствии золотых.

Поискав глазами португальца, я обнаружил его скромно стоящим в стороне от меня в тени одиноко растущей акации. Пока я тут распинался, перед своими воинами, он преспокойно стоял в тени и делал вид, что это я ему приказал.

– Луииш! Ты где, твою мать! – не сдержал эмоций я. Словно порывом урагана, португальца сдунуло из-под дерева и через пару мгновенье его подвижное хитрое лицо оказалось перед моими злыми глазами, а его, пока ещё небольшое пузо, стояло навытяжку передо мной, готовое затоптать любую гадину, что могла покуситься на моё здоровье.

– Доводи приказ, по войскам, – приказал я ему. Португалец кивнул, поправил перекошенный бурнус на голове и зычным голосом, практически нараспев, стал зачитывать на память имена отличившихся во время учений воинов.

Все названные воины были поощрены лично мною, и делились на две категории. Одни назначались десятниками, полусотниками и сотниками. Другие получали именное, либо дорогое оружие с отличительными признаками. Это были щиты, копья, ножи, топоры, и даже медные и железные котёлки, наиболее хозяйственным из них.