Читаем Вождь и культура. Переписка И. Сталина с деятелями литературы и искусства. 1924–1952. 1953–1956 полностью

Вождь и культура. Переписка И. Сталина с деятелями литературы и искусства. 1924–1952. 1953–1956

15 и 16 августа Жданов перед партактивом и писателями Ленинграда озвучил с трибуны чудовищные мерзости в адрес Зощенко и Ахматовой – все, какие смог занять или придумать.

Вряд ли Сталин прочитал письмо Зощенко, зато он внимательнейшим образом читал ленинградский доклад Жданова. Об этом свидетельствует записка от 19 сентября:

«Т. Жданов! Читал Ваш доклад. Я думаю, что доклад получился превосходный. Нужно поскорее сдать его в печать, а потом выпустить в виде брошюры. Мои поправки в тексте. Привет!

И. СТАЛИН»

Μ. М. Зощенко – А. А. Жданову

10 октября 1946 г.

Секретарю ЦК ВКП(б) тов. ЖДАНОВУ А. А.

от Зощенко

Дорогой Андрей Александрович!

Более 25 лет я писал юмористические рассказы, считая, что этим я приношу пользу и радость советскому читателю. У нас не было критики, которая бы правильно ориентировала писателя, и поэтому мое мнение о пользе моей работы я подтверждал следующими доказательствами:

1. А. М. Горький писал мне (13 октября 30 г.): «Юмор Ваш я ценю высоко, своеобразие его для меня, да и для множества грамотных людей бесспорно, так же как бесспорна и его социальная педагогика».

2. У меня сохранилось несколько тысяч читательских писем. Слова благодарности почти в каждом письме утверждали мое представление, что работа моя не только социально полезна, но и приносит радость.

3. В 1939 году за литературные заслуги я был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Союз писателей, представляя меня к награде, разделял, стало быть, мнение Горького и читателей.

4. Множество сатирических журналов (до 12, в которых я работал) и массовые тиражи моих книг говорили мне о том, что сатирический жанр нужен и поощряется.

Все это утверждало мое представление о полезности моей работы. Да я и сам полагал, что, работая в своем жанре, я помогаю вскрыть недостатки, помогаю бороться с пережитками прошлого.

Мне очень трудно сейчас определить, в чем же именно заключаются мои ошибки. Но я допускаю, что сатирический жанр уводил меня иной раз к шаржу. Хотя мне всегда казалось, что такой прием законен и он в традициях литературы (Щедрин, Гоголь, Свифт). Тем более, что я писал об отрицательных явлениях. И некоторый шарж был необходим для того, чтобы вызвать у читателя смех, улыбку, для того, чтобы ярче подчеркнуть написанное.

И, пользуясь таким приемом, я никаких злых намерений не имел. Да и злоба никогда не питала мою литературу.

Напротив, мне всегда казалось, что полезней и радостней изображать положительные стороны жизни и светлые черты характеров. И к такой положительной теме я постоянно стремился. Хотя осуществить такой переход было крайне нелегко, так же нелегко, как комическому актеру перейти на героические роли. Тем не менее с 30-х годов я стал пробовать свои силы в других жанрах. И мне удалось написать ряд повестей и рассказов на положительную тему.

Я очень подавлен тем, что случилось со мной. Я с трудом возвращаюсь к жизни. Но у меня еще есть некоторые силы, чтобы работать.

Совестно признаться, но до постановления ЦК я не совсем понимал, что требуется от литературы. И сейчас я бы хотел заново подойти к литературе, заново пересмотреть ее.

Я прошу Вас и Центральный Комитет позволить мне представить на рассмотрение новые мои работы, начатые недавно. В течение года я бы мог закончить две большие работы. При этом я, конечно, не прошу каких-либо льгот или снисхождения в моем трудном и сложном положении. Мне единственно нужно Ваше хотя бы молчаливое согласие на это, для того, чтобы у меня была некоторая уверенность, что новые мои работы будут рассмотрены.

Я понимаю всю силу катастрофы. И не представляю себе возможности реабилитировать свое имя. И не для того я буду работать. Я не могу и не хочу быть в лагере реакции.

Прошу Вас дать мне возможность работать для советского народа. Я считаю себе советским писателем, как бы меня ни бранили.

М. ЗОЩЕНКО