Вождь революции

Весь зал всколыхнулся, и толпа собравшихся, многие из которых и не знали кто такой собственно этот Церетели, стала бурно приветствовать аплодисментами вошедшего в зал меньшевика. «Браво! Браво!» — послышались крики с галёрки, и Церетели, заняв место на столе, вместо предыдущего оратора, начал очередную пламенную речь, рассказывая, как в Красноярске происходил революционный переворот.

Его слушали, открыв рты, и проводили с импровизированной трибуны ещё более бурными аплодисментами, чем встретили. Закончив свою зажигательную речь, Церетели слез со стола и вышел из зала, направившись в библиотеку, где его ждали члены Петросовета.

— Гамарджоба, дорогой! — обнял его первым Чхеидзе. — Как доехал, как самочувствие, как родители?

— Всё хорошо, спасибо!

— Присаживайся, Ираклий Георгиевич, — указал на свободное место Плеханов, прибывший буквально накануне.

— Спасибо, Георгий Валентинович! После такой встречи неминуемо надо отдохнуть.

— Революция, дорогой товарищ! Некогда нам сейчас отдыхать, — поддержал Плеханова Скобелев. — Столько ещё предстоит сделать.

— Да, но я готов, — ответил Церетели, и Петросовет приступил к работе.

Уже под конец затянувшегося совещания, в котором было много препирательств, недовольства позицией друг друга, а также пустых обещаний и требований друг к другу, все, наконец, вспомнили и о Керенском.

— А где же Александр Фёдорович? — спросил один из двух большевиков.

— А и действительно, где он? — поинтересовался и Плеханов.

— Весь в делах, весь в заботах! — развёл на это руками Чхеидзе.

— Нэ бережёт себя! Работает каждый день, ездит везде. Сегодня в Петропавловскую крепость едет, завтра в Госбанк, послезавтра в Кресты. Да, товарищи, я хотел бы поставить вопрос о его действиях перед Советом.

Мы все, здесь сидящие, хорошо знаем и уважаем товарища Керенского, который внёс немалый вклад в революцию. Его даже зовут вождём революции. Он много работает и не побоялся, единственным из социалистов, войти во Временное правительство. Но последние действия ставят под сомнение его позицию.

— А что он сотворил? — поинтересовался Плеханов.

— Он выпустил из тюрьмы под залог ряд жандармских высших чинов и бывших царских царедворцев, и это тогда, когда комиссия, назначенная им же, ещё не отработала в полном объёме по всем освобождённым. Это возмутительно, товарищи.

— Ну, он их посадил, он же их и освободил, — философски заметил Соколов.

— Нет, товарищи, так дело не пойдёт, — возмутился Плеханов. — Это очень серьёзные решения, и один человек не вправе их принимать. Он должен был посоветоваться с нами. И то, что он является сейчас министром юстиции, не даёт ему никакого права так поступать. В конце концов, у кого в руках власть, у Временного, подчёркивая это слово ВРЕМЕННОГО, правительства, или у Совета солдатских и рабочих депутатов, силами которого и была совершена февральская революция.

Все согласились с Плехановым в том, что власть сейчас находится у Петросовета, а не у правительства. Более того, Кронштадтский Совет даже не собирался подчиняться Петросовету, действуя полностью самостоятельно. И уж, тем более, Временному правительству.

Присутствующие большевики, Залуцкий и Шляпников, быстро уловив, откуда дует ветер, сразу же поддержали Плеханова, желая ослабить своих прямых конкурентов, кои в Совете были представлены весьма слабо, до прибытия своих основных лидеров. После недолгих переговоров Петросовет постановил вызвать Керенского завтра для объяснения причин своего поступка и, в зависимости от его доводов, принять решение об освобождении его от должности товарища Петросовета или применении к нему других мер.

После чего Чхеидзе поднял трубку телефона и позвонил в министерство юстиции.

В это время Алекс Керенский входил в дверь своего кабинета, возвратившись из тюрьмы. Зазвонил телефон. Взяв трубку, Керенский услышал знакомый голос, говоривший с грузинским акцентом.

— Алло, Александр Фёдорович. Мы вас ждём завтра на заседании Петросовета.

— А с какой целью? — поинтересовался Керенский.

— Вы дадите нам объяснения по поводу освобождения царских реакционеров под залог и без суда над ними. И потрудитесь убедить всех членов Петросовета в правильности своего поступка, а то многие уже начинают сомневаться в вашей принадлежности к революции.

«Начинается, — подумал про себя Алекс и судорожно сглотнул, — ну ладно».

— Хорошо, завтра я у вас буду! — и бросил трубку на рычаги.

***

Министр финансов Михайло Иванович Терещенко, сидя на подоконнике в кабинете у министра торговли Александра Ивановича Коновалова, задумчиво смотрел в окно.