Вождь революции

Последние постепенно набирали силу и появлялись как в Таврическом дворце, в качестве делегатов и членов Петросовета, так и в боевых порядках армии. Их насаживали во всевозможных ведомствах как картошку при Екатерине. Лишь крейсера «Баян» и «Адмирал Макаров» оказались дружны командой, смогли остановить революционный разгул и были готовы воевать с немцами. Остальные предпочитали анархию, митинги и грабежи.

Итог Керенскому был известен ещё по прошлой жизни, и с ним Алекс сейчас оказался кардинально не согласен. Кто-то может сказать, что большевики были добром для России, но не сейчас и не для него. Для нынешнего министра юстиции все они были врагами по своей сути. Все, кто был против него.

Пока, и только пока, весь Петросовет был у него в друзьях и коллегах, но глупо думать, что это продлится и дальше. Неизбежно начнутся интриги, делёж благ и передел влияния. Будут выпячены низменные страсти и спрятаны свои скелеты в шкафах, а ему ещё придётся рыться по всем этим укромным местечкам. А кому это понравится?

Благо, сам Керенский принадлежал к партии эсеров, славящихся своей многочисленностью и боевой дружиной, пусть и с террористическим запашком. Однако имелись и другие лидеры, которые на всех парах съезжались со всей Европы в Российскую империю. Все они стремились ворваться в самую гущу борьбы за власть и за будущие преференции, а также искупаться в лучах славы революции.

Этим страдали все без исключения лидеры партий. Такие, как Чернов, Натансон, Мартов, Троцкий, Чхеидзе, Церетели, Родзянко, Пуришкевич и прочие, прочие, прочие. Отдельно от них стоял Ленин, но Алекс Керенский не думал пока о нём. Этого персонажа он знал ещё только по книгам и учебникам, да один раз сходил в мавзолей, посмотреть на его мумию. Сейчас ему ещё не было никакого резону первым знакомиться с Лениным.

Всё, что Алекс Керенский знал о своих революционных коллегах — это то, что в Россию из Канады уже плыл Троцкий с группой своих единомышленников, и Чернов — из Англии, с такой же, если не большей группой. А ещё поговаривали, что Германия дала своё разрешение на проезд через её территорию блиндированного вагона с очередной партией революционеров во главе с Лениным и его секретарем Зиновьевым.

Причём и Ленин, и Зиновьев ехали вместе с жёнами и любовницами. В итоге, собиралась полная колода карт, и каждая из них имела свой политический вес. Не всё в этих революционных раскладах было понятно и ясно. Только время могло показать, кто из них был тузом, а кто дутой шестёркой.

Сам же Алекс считал себя джокером и ни кем другим. Но, в тоже время, он понимал, что для правильной партии нужно было заставить всех революционеров играть именно в ту игру, в которую захочет играть он. В отличие от всех остальных лидеров, Керенский сейчас имел полный карт-бланш, предназначенный для борьбы за власть. Пусть все еще и путался в некоторых раскладах.

Министр юстиции Временного правительства сидел у себя в кабинете, когда в дверь постучался его секретарь Владимир Сомов и, получив разрешение, вошёл внутрь.

— Александр Фёдорович, пришёл посыльный и просит, чтобы вы поднялись к князю Львову. Он уже вас ждёт.

— Хорошо, сейчас подойду! — Алекс взглянул на большой календарь.

На нём крупными цифрами выделялось число — двадцать пятое марта по новому стилю (по-старому числилось двенадцатое). До приезда всей этой революционной кодлы оставалось от силы недели три, максимум полтора месяца. У него была фора по времени, пока новые лидеры не перехватят управление Петросоветом на себя. Надо было готовиться к горячей борьбе за власть, но не во Временном правительстве, где у него не было конкурентов, а в Петросовете. С князем Львовым, так же, как и с Чхеидзе, он пока не общался, а это уже давно следовало сделать.

Поднявшись из-за стола, Алекс вышел из кабинета и направился на третий этаж Мариинского дворца, где находился кабинет Председателя Временного правительства. В коридоре его встретил секретарь главы и препроводил до нужной двери.

Войдя в кабинет, Керенский, наконец, увидел князя Львова. Георгий Евгеньевич оказался уже пожилым мужчиной с короткими, зачёсанными назад русыми волосами. Его лицо обрамляла коротко стриженая борода и усы с явными следами проседи. Взгляд князя был строг, но в тоже время как-то беспомощен и излишне мягок.

Бог не дал князю детей, и все свои силы и сердце он направлял на работу в Земстве. В годы русско-японской войны организовывал с подчинёнными госпиталя, оказывал материальную помощь раненым русским солдатам, то же делал и в начале первой мировой войны.

— Я вас уже давно жду, Александр Фёдорович.

— Я пришел сразу, как только мне доложили о вашем приглашении, господин министр-председатель.

— Прекрасно. Присаживайтесь тогда к столу, любезный Александр Фёдорович.

Алекс прошёл к большому столу, стоящему углом к рабочему столу князя, и занял стул возле него. Дождавшись, когда Керенский усядется, князь Львов начал говорить.