Вождь (Вересковая пустошь)

— Бегом! — Вторя ему, помчался вниз второй. И они побежали. Страх гнал их, заставляя бежать всё быстрее и быстрее, судорожно глотая ртом смрадный воздух, срываясь, скатываясь, катясь местами кувырком — и всё же некоторых из них догоняли камни — и тогда чей-то крик, прорываясь сквозь грохот Кра-Тоу, заставлял всех остановиться, обернуться — и, превознемогая страх, помогать тому, кто без такой помощи был бы обречён на гибель. Они пришли все. Хотя и не все — целыми. Но они выжили в этом аду — и это было главное. Они теперь — часть племени. Своего племени. У которого есть мудрый вождь — А Джонг.

* * *

Но всё это было потом. А сейчас мудрый вождь А Джонг, осторожно оглядывая толпу, пытался определить, кто пойдёт с ним, а кто, поддавшись на уговоры шамана или собственного благодушия и лени, останется здесь. "Только четверть — это не очень плохо", — утешал себя А Джонг. "Только четверть… Всего лишь только четверть…", — негодовал шаман. Взгляды их встретились на миг — и, мелькнув не то ненавистью, не то презрением, вновь разошлись, скользя по толпе.

— Совет сказал всё. Каждый, кто остаётся членом племени, должен собраться за эту ночь, взяв только то, что может унести на себе, и утром уйти. — Громко произнёс, в заключение своих слов, А Джонг. — Все свободны. — И он первым сошёл со своего возвышения, чтобы поспешить к четвёрке, побывавшей на Кра-Тоу. Этим четверым и их друзьям предстояло провести ночь не со своими семьями — от них теперь зависело, станет эта четверть больше или меньше — увеличится она или уменьшится до утра. Юноши, казалось, понимали всё это без слов — и это их понимание было чудодейственным бальзамом для сердца старого вождя…

7. В будущее…

Седой, как лунь, А Джонг, вождь племени У Ку, стоял во дворе своего дома и смотрел на вершину Кра-Тоу. Стоял он, сложив руки на груди, и, казалось, сама поза его источала величие. Но сердце его не знало покоя в эту ночь: он ждал. Ждал, чем кончится эта ночь для его племени — ведь никто не знает, когда именно проявится гнев богов… Ждал, что изменится до утра, и — в лучшую ли сторону. Ждал, что скажут охотники, посланные им во внешний мир — за пределы долины, путём, которым племя пришло сюда.

Сзади неслышно подошла жена.

— Что станет с ними? — Спросила она, и он без слов понял, что её волнует.

— Они умрут. — Тихо, почти не разжимая губ, ответил он.

— А что будет с нами?

— Мы будем жить. Если сумеем выжить. — Она постояла, отстранённо глядя на супруга, затем, порывисто обняв его, ушла — почти убежала. "Плакать". — Решил, вздохнув, он.

* * *

…В конце улицы появились воины, едва передвигавшие ноги от усталости. "Хвала Богам…", — Облегчённо вздохнул старый вождь. Воины сообщили радостную весть: в двух днях пути от внешнего края гряды нет ни одного крупного селения, и лишь к исходу второго дня им удалось обнаружить маленький хутор, на котором жил старик с дочерью. От него охотники узнали, что племена кочевников в те давние времена прошли дальше — далеко на север, и были, в конце концов, разгромлены могучими северянами. Кто сыграл здесь большую роль — непривычно холодные зимы, неведомое кочевникам оружие северян или их боевое искусство — старик не знал. Ещё в двух днях пути старик знает небольшое селение, куда он ездит иногда менять кожи и мясо скота, который выпасает здесь. Больше в округе нет никого — всех выбили в своё время кочевники. Будет ли он возражать, если сюда придёт целое племя — не будет, если его никто не будет обижать. Охотники заверили его, что не будет. "Может, тогда и найдётся кто-то, кому приглянется…", — как-то обречённо вздохнул старик, украдкой взглянув на дочь. "Может, и найдётся…", — ободрили его охотники.

"Всё.", — Старый вождь встал, и, расправив плечи, произнёс:

— Только теперь я готов поверить в то, что выбрал не худший путь. — Охотники согласно кивнули в ответ. — Пойдите и расскажите… — А Джонг хотел сказать "всем", но, понимая состояние воинов, передумал, и, поразмыслив, закончил:

— Самым болтливым из нашего племени… Всё, что вы видели там, за грядой. А сами — ложитесь спать, ибо завтра на рассвете мы отбываем. — Неслышно возникший из вереска А Го привычно склонился в почтительной позе.

— Ты всё слышал?

— Уши ещё не подводили меня, Великий Вождь. — Пряча усмешку, склонил голову воин.

— Ты понял, что должен сделать?

— Я понял, Великой Вождь. — Усмешка уже вовсю играла на лице воина — и А Джонг не мог определить, чего в ней было больше — то ли радости от того, что "наша берёт", то ли — радости от подтверждения "нашей правоты": ведь только после прихода охотников из внешнего мира пропал его собственный страх перед неизвестностью. — К утру селение будет знать о том, что рассказали эти воины. — А Джонг едва заметно кивнул, подтверждая правильность услышанного.