Вожделеющее семя

Отца Шекеля отвели в пристройку, где лежала Беатриса— Джоанна со своими близнецами. Она выглядела похудевшей, но на щеках ее играл румянец. Младенцы спали, Шонни спросил священника: — После того как вы совершите обряд над новорожденными, как насчет того чтобы совершить обряд над умирающим?

— Это отец Шекель, — представила священника Беатрисе— Джоанне Мейвис.

— Я ведь еще не умираю, правда? — с тревогой спросила Беатриса-Джоанна. — Я себя хорошо чувствую! Голодная только.

— Это бедная старушка Бесси умирает, голубушка моя несчастная, — объяснил Шонни. — Я решительно заявляю, что она обладает теми же правами, что и любая христианская душа!

— У свиней не бывает души, — заявила Мейвис.

— Близнецы, да? — удивился отец Шекель. — Поздравляю. И оба мальчики, да? А какие вы им выбрали имена?

— Одного назовем Тристрам, — сразу же ответила Беатриса-Джоанна, — а второго — Дерек.

— Не могли бы вы принести мне воды и немного соли? — попросил отец Шекель Мейвис.

Тяжело дыша, вбежали Ллуэлин и Димфна.

— Пап! — закричал Ллуэлин. — Папа! Бесси…

— Отмучилась наконец? — печально спросил Шонни. — Бедная верная наша подружка. И последнего благословения не дождалась, да будет Господь к ней милостив…

— Она не умерла! — выкрикнула Димфна. — Она ест!

— Ест?! — в изумлении уставился на нее Шонни.

— Она встала на ноги и ест, — сказал Ллуэлин. — Мы нашли в курятнике несколько яиц и отдали ей…

— Яиц? Яиц?? Неужели все рехнулись и я тоже?

— И дали эти печенья, ну, такие беленькие и круглые, которые мы нашли в буфете, — добавила Димфна. — Но больше мы ничего не нашли.

Отец Шекель захохотал. Задыхаясь от смеха, он опустился на край кровати Беатрисы-Джоанны. Смесь различных чувств на лице Шонни смешила его особенно сильно.

— Ничего страшного! — проговорил наконец священник, глуповато улыбаясь. — Я поищу хлеба по дороге в Аккрингтон. Должен же где-нибудь быть хлеб?

Глава 9

Новым сокамерником Тристрама стал огромный нигериец по имени Чарли Линклейтер. Он был дружелюбным разговорчивым человеком и обладал таким огромным ртом, что было просто удивительно, как ему удается достигать хоть какой-то точности в произношении гласных звуков английского языка. Тристрам часто пытался сосчитать, сколько у него зубов. Зубы у Чарли были его собственными и часто обнажались в улыбке, как бы от гордости за этот факт, при этом каждый раз казалось, что общее ко-личество зубов превышает законное число тридцать два. Тристрама это беспокоило.

Чарли Линклейтер тянул неизвестно какой срок неизвестно за что. Как понял Тристрам, преступления Чарли заключались в порождении многочисленного потомства, избиении «серых», нарушении общественного порядка в вестибюле Дома Правительства и употреблении мяса в пьяном виде.

— Небольшой отдых мне не повредит. — Голос у Чарли был густо-красным. Рядом с этим плотным человеком с блестящей иссиня-черной кожей Тристрам чувствовал себя еще более худым и слабым, чем всегда.

— Они тут обвиняют меня в мясоедении, но они не знают, с чего все началось, парень, — рассказывал Чарли Линклейтер в своей обычной ленивой манере, развалившись на нарах. — Так, значит, добрых лет десять тому назад путался я с женой одного мужика из Кадуны… ну, вроде меня, такой же. Его звали Джордж Дэниел, он был муниципальным служащим, счетчики проверял. Ну, вернулся он однажды домой, когда его не ждали, и застал нас за этим самым делом. Что нам оставалось? Пришлось его зарубить. Да ты сам бы сделал то же самое, парень. Ну, теперь у нас было это тело — добрых тридцать стоунов, если на фунты считать. Что нам оставалось, как не пустить в дело старый котел? Мы ели непрерывно, и то нам потребовалась целая неделя, да-да! Костимы зарыли, и никто ничегошеньки не узнал. Да, это была большая еда, браток, настоящая хорошая еда!

Чарли мечтательно вздохнул, причмокнул своими огромными губами и даже рыгнул, предаваясь приятнейшим воспоминаниям.

— Я должен выбраться отсюда, — заговорил Тристрам. — Там, на воле, есть еда. Ведь есть? Еда…

Изо рта у Тристрама потекла слюна, слабыми руками он тряс решетку.

— Мне обязательно нужно есть, обязательно!

— Ну а мне лично нечего спешить на свободу, — проговорил Чарли Линклейтер. — Там меня пара-другая человечков с топорами ищут, так что, я полагаю, мне лучше здесь посидеть. Не слишком долго, конечно. Но я был бы счастлив помочь вам, как могу, выбраться отсюда. Не потому, что мне ваша компания не нравится — вы человек воспитанный и образованный и с хорошими манерами, но если уж вам так невтерпеж отсюда свалить, так я именно тот человек, который вам поможет.

Когда надзиратель принес дневную порцию питательных таблеток и воду и принялся просовывать их сквозь прутья решетчатой двери, Тристрам заметил у него дубинку и спросил, зачем она ему.

— А вот будете лаяться, так вот эта леди, — тюремщик помахал дубинкой, — ка-ак трахнет вас по затылку! Так что поостерегитесь, мистер Псих, мой вам совет.