Вожделеющее семя

На скрипучем помосте, освещенном двумя невидимыми источниками света, стоял рассказчик, нацепивший огромный фальшивый фаллос, и, непристойно выражаясь, комментировал простую похабную историю: облысевший муж, совершенный импотент (импотенция символизировалась обвисшим гульфиком), имел ветреную жену, которую постоянно брюхатили похотливые любовники. Как следствие, дом был полон детей. Бедняга муж, изруганный, осмеянный и осыпанный колкостями, явно пребывал в состоянии аффекта, однажды сцепился на улице с двумя из тех, кто украшал его рогами, и был избит до потери сознания. Но чудо! Удар по голове оказал странное влияние на его нервную систему: пустой шланг наполнился и поднялся, муж уже был не импотент! Однако, коварно притворяясь, что остается таковым, он легко нашел пути в дома тех любовников своей жены, где имелись женщины, и развратничал с ними в то время, когда хозяин дома находился на работе. (Шумное одобрение.) В конце концов жену он выгнал к черту, а дом свой превратил в сераль. Комедия кончалась фаллическим гимном и танцами. «Ну, скоро артисты оденутся козлами и представят первую неотрагедию, — подумал Тристрам, выходя на вечернюю улицу. — А через год-другой можно будет посмотреть и мистерию».

Рядом с одной из чадящих обжираловок маленький человечек бойко торговал какими-то обрезками бумаги, размером в четверть листа.

— «Эхо Нантвича»! Всего один таннер! — выкрикивал человечек.

Он был окружен людьми, которые, пораскрывав рты, стоя читали листок. Тристрам слегка дрожащей рукой отдал человечку одну из своих последних монет и так же украдкой, как и несколько дней назад, когда в первый раз попробовал мяса, забился со своим листочком в угол. Листок — газета — был почти такой же архаикой, как и комедия.

Обе стороны этого куска бумаги были испещрены расплывающимся шрифтом. Под заголовком — «Ннтвч эхо» — шла надпись: «Передано микроволновым передатчиком Мин. информ., принято в 13 — 25. Г. Хотри, издатель». «Частное предпринимательство. Начало Гусфазы», — подумал Тристрам. Новости Тристрам глотал, не разжевывая: Его Величество поручил мистеру Окэму сформировать правительство, имена членов кабинета будут объявлены завтра. Чрезвычайное положение по всей стране, немедленное установление контроля из центра над местными нерегулярными военными формированиями, командирам региональных формирований немедленно прибыть в штабы провинций для получения инструкций согласно прилагаемому списку. Ожидается, что постоянно действующие службы связи и информации будут восстановлены в течение сорока восьми часов. Приказывается в течение двадцати четырех часов всем вернуться на свои рабочие места, отказавшихся ждут суровые наказания (какие — не уточнялось).

«Вернуться на работу?» Оторвавшись от газеты, Тристрам размышлял о прочитанном. Мужчины и женщины вокруг него читали, шевеля губами, или быстро просматривали лист, стоя с раскрытыми ртами, озадаченные и удивленные. Никто не кидал в воздух шляп и не кричал «ура» в ознаменование восстановления стабильности. «Вернуться на работу…» Официально Тристрам еще, должно быть, считался безработным: заключение в тюрьму автоматически лишало его государственной службы.

Ему нужно добраться до Государственной фермы НВ-313 как можно быстрее. Конечно, ведь жена и дети прежде всего! («Какие дети? Ведь один умер».) Как бы то ни было, официально он не получал никакой информации. Он должен к вечеру добраться до Честера.

Тристрам купил себе на дорогу большой кусок колбасы за таннер и, жуя, отправился искать дорогу. Однообразный ритм шагов вызвал в памяти короткое стихотворение, написанное забытым поэтом:

Северный ветер — холодный покой, Южная буря — цветов ароматы.

Любит Пелагий полиции строй, Чтит Августин автоматы.

Глава 7

Капитан Лузли жадно слушал новости сквозь треск автомобильного микроволнового радиоприемника.

— Ага! — проговорил он с гадливым удовлетворением. — Это будет им урок, понимаете ли. Теперь поприбавится уважения к закону и порядку!

Как грубо заявил ему в тюрьме Тристрам Фокс, капитан Лузли не знал историографии и понятия не имел о циклах.

Сидевший за рулем рядовой Оксенфорд кивнул без большой уверенности. Сам он был сыт по горло этой вонючей поездкой. Полицейский паек был скуден, и в животе у него урчало. Атомный движок нарполовского фургона несколько раз начинал барахлить, а Оксенфорд не был специалистом по атомным двигателям. Выезжая из Честера, он перепутал дорогу и радостно потрясся на запад (дело было ночью, и ориентироваться по звездам он тоже не умел), обнаружив ошибку только в Долгели: дорожные указатели были спилены на дрова. В Мэллвиде, на дороге к Уэлшпулу, их остановила толпа мужчин и женщин с певучими голосами и лицами заклинателей. Эти люди были очарованы близнецами Беатрисы-Джоанны («Как они прелестны!»), но надменное поведение сержанта Имиджа и пляшущее дуло его пистолета им не очень понравились.

— Бедный педик совсем рехнулся, — решили они, осторожно отбирая у него оружие.