Вожделение

— Извини-извини, не хотел пугать. Дурак, каюсь!

Я фыркаю, всерьез обижаться на своих друзей не получается. Вместе мы плывём обратно к берегу. Лера тянет кальян, но в воду не идёт, а я и не зову с собой.

Мы не подружки, хотя ночевать придется в одной палатке, как девочкам.

Так себе перспектива.

До вечера мы едим шашлык, играем в волейбол, и Серёже в этом нет равных. Я пропускаю почти все его передачи, а Ромка кричит на меня, что таких рукожопов ещё поискать, но я не беру слова близко к сердцу.

Когда солнце скрывается за горизонтом, а комары начинают беспощадно жрать, я достаю толстовку, мажусь с ног до головы пахучим кремом и иду к костру.

Лёвка уже достал гитару, перебирает по струнам, пытаясь подобрать мотив, а потом начинает петь. Делает это он, кстати говоря, не очень хорошо, но никогда не стесняется.

Неожиданно, к нему присоединяется Лера: я в первый раз слышу, чтобы она пела. А вот у нее, напротив, голос чистый и красивый, и я испытываю недовольство, глядя на нее. Лучше бы и дальше молчала, а не перетягивала внимание на себя.

Мы встречаемся с ней взглядами, но я не улыбаюсь.

— Как тебя брат отпустил? — спрашиваю, прутиком расшвыривая угольки в костре. Искры разлетаются и медленно гаснут красочной россыпью у моих ног.

У Леры строгий брат, судя по ее рассказам, и живут они здесь двоем.

— А он и не знает, что я тут. В командировку уехал, — беспечно пожимает плечами. У Леры короткая стрижка, и с этим каре она напоминает мне Портман в "Леоне", такая же нескладная, но притягивающая взгляд.

— Ясно-понятно, — киваю, не глядя. Лучше бы не брат был дома и мы эту неделю провели без нее, как в старые добрые времена. — Кто-нибудь хочет прогуляться?

Вызывается Лёвка, я хватаюсь за его протянутую ладонь, и мы идём к лесу. Повсюду палатки, сюда съезжается народ с соседнего города, и вокруг озера все подсвечено кострами.

А в лесу тихо, не считая звука ломающихся веток под ногами, да насекомых.

— Чего ты Лерку достаешь? — в голосе Лёвы нет претензий, но я все равно фыркаю.

— Она странная и я не понимаю, чего она всегда с нами таскается? Только потому что вы спите с ней по очереди?

— Кто — вы?

В его интонациях усмешка, лица я не вижу, вообще ничего не вижу в темноте. Мы останавливаемся, Лева тянет меня к себе и целует в губы. У него мягкий, нежный рот, и поцелуй наш со вкусом пива, пьяный и пряный.

Я отвечаю на поцелуй, но когда мужские руки лезут под ветровку, хлопаю по ладоням:

— Кончай разводить меня, знаешь же, ничего не будет.

— Ангелина — Динамо машина, — он не обижается, хоть и пробует каждый раз и каждый же раз получает отказ.

Мы возвращаемся спустя час, костер ещё тлеет, Рома уже клюет носом, а Лера сидит в куртке Тёмыча. Серёга заговорщицки, но я качаю головой:

— Я птица — обломинго. Всем хочется, но никто не может поймать.

Ребята прыскают, а я понимаю, что нужно идти спать.

Вползаю в палатку, раскатываю спальный мешок и вытягиваюсь поверх него. Глаза закрыты, тепло, слышны голоса ребят и совсем тихие ответы Леры.

Без нее намного лучше, думаю я.

У ребят снова была лишь я, и не пришлось бы бороться за внимание.

Жаль, что она не может взять и просто исчезнуть.

Я ещё не знаю, что Лера исчезнет, только вот с ее смертью все пойдет под откос и по-прежнему больше не будет никогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30

Лера не приходит до самого утра.

Я несколько раз просыпаюсь ночью, но она так и не объявляется.

Наверняка, с кем-то из парней.

От этой мысли снова становится горько, я не думала, что буду так переживать. Периодически у каждого из компании появляется вторая половинка, Серёга — так тот перетрахал большую половину института. Но я не ревновала их! До тех пор, пока оставалась единственной в нашей пятерке.

Чертова Лера!

Утром, когда она тихонько залезает в палатку, я лежу, отвернувшись, и чувствую, как меня злоба душит. Жду, когда Лера уснет, чтобы выйти. Солнце уже поднялось высоко, в палатке становится душно и нечем дышать. Волосы на висках влажные, капля пота стекает по щеке.

Наконец, чужое дыхание становится мерным, я откидываю в сторону мешок, натягиваю свежую футболку поверх лифчика и выбираюсь.

Кроме Ромы все дрыхнут. Он кипятит воду на костре. Я сажусь на бревно рядом.

— Чего какая хмурая?

— С кем на этот раз куражилась Лера?

И ведь не собиралась же задавать этот вопрос, а не сдержалась. Сам с языка слетает. Ромка смотрит укоризненно, но не отвечает.

— Кофе будешь? Сейчас вода согреется.

— Умываться сначала пойду. Зубная паста есть? Я забыла.

— В палатке возьми, там в пакете рыльно-мыльные лежат.

Я киваю, заползаю в красную палатку. Там на животе спит Артем, пухлые губы как у младенца, бантиком. Обе руки — в татуировках, черепа, волки. На шее цепочка перекрутилась и теперь крестик — на спине.

Темыч спит без белья и не укрытый, я с любопытством смотрю на его голую задницу без загара и хмыкаю.

Ни с кем из компании дальше поцелуев не заходило. И не зайдет, я думаю, они мне все слишком дороги, чтобы портить отношения сексом.

В отличии от Леры.