Вожделение

Он взял ее лицо в ладони и прижался к губам в жарком поцелуе. Он выгибал бедра, чтобы обогатить скачку. Потом впился пальцами в ее ляжки, зная, что оставит следы. Но это лишь подстегивало его желание, пока оно не превратилось в пылающий ад, рвавшийся наружу.

Наконец он извергся — с болезненной силой. Гейб еле сдерживал крик победы, торжества и удовлетворения. Он чувствовал себя так, словно настиг добычу. Она была здесь, в его руках, его член внутри. Она принадлежала ему. Хватит ждать. Никакой примитивной одержимости. Он захватил ее целиком, и теперь она в его власти. Он может делать с ней что угодно.

Безумные мысли вскипали в нем, и их было много, очень много. Он видел Миа связанной по рукам и ногам, неспособной сопротивляться, в то время как он отчаянно трахает ее, удовлетворяя свою похоть. Он ставит ее раком и трахает сзади, кончает ей в рот. Имеет ее во всех мыслимых и немыслимых позах, пока в ее голове не останется никаких мыслей, кроме одной: о том, что она принадлежит ему.

Гейб притянул ее к себе, чтобы ее грудь уперлась в его. Миа взлетала и падала, подчиняясь его движениям. Ее спутанные волосы лезли ему в лицо. Обхватив Миа сзади, он снова выгнулся, стремясь войти глубже и слиться с ней, насколько возможно.

Боже, он был беззащитен перед напором своего желания. Он никогда не испытывал ничего подобного и сомневался, что ему это нравится. Происходящее тревожило его и вселяло неуверенность, заставляло пересмотреть свои намерения.

Спору нет, он был эгоистичным придурком. Он привык получать все, что хотел. Всегда. Но Миа вынудила его захотеть… стать лучше. Ему разонравилось быть хищным чудовищем, способным лишь брать, ничего не отдавая. Ему хотелось быть нежным с нею и ставить ее удовольствия выше своих. Он не знал, как это сделать, но хотел попытаться.

Если после случившегося она не сбежит из его постели, это будет чудом. Он ведь грубо обошелся с нею, и не один раз, а дважды. Отымел почти с садистской жестокостью. Во второй заход она даже не кончила.

Гейб закрыл глаза и попытался собраться. Миа так и лежала на нем, и он обнимал эту нежную, мягкую женщину.

Наконец он перекатился с ней вместе, выскользнул из ее жаркого влагалища. Гейб неуклюже поцеловал Миа в лоб, не находя слов, и в итоге вообще ничего не сказал, а просто слез с постели.

Миа следила за ним, пока он стоял голый. Ее взгляд не выдавал никаких чувств. В нем не было ни осуждения, ни отвращения, но и принятия тоже. Она просто наблюдала за ним, и он покрылся мурашками под ее задумчивым взглядом.

Гейб отвернулся и произнес, нагнувшись за одеждой:

— Лежи здесь. Когда доставят вещи, я их принесу.

— Хорошо, — тихо сказала она.

Он надел трусы, понимая, что выглядит старым козлом. Сейчас он был очень далек от обычного имиджа недосягаемой фигуры. Гейб не хотел, чтобы кто-то увидел его таким. Особенно Миа.

Глава десятая

Удовлетворенная, Миа уснула, погрузившись в теплый туманный кокон. Ее сновидения были полны ярких картин, и в каждой присутствовал Гейб. А затем ее выдернули из сна, и Гейб, реальнее некуда, стащил с нее натянутое до подбородка одеяло.

Снова тот взгляд — чарующие синие глаза, пронзавшие Миа насквозь. Она инстинктивно подобрала ноги, усмиряя мгновенно вспыхнувшую боль.

— На колени!

Черт, она поплыла от одной команды.

Миа не вполне понимала, чего от нее хотят. Просто встать на колени, выпрямившись? Или на четвереньки? Если последнее… Миа содрогнулась, представив, чем это грозит.

Когда глаза Гейба нетерпеливо сощурились, Миа поспешно перевернулась на бок, затем на живот. Не дав ей встать на колени, Гейб положил руку ей на спину и крепко прижал к ложу.

— Погоди немного. Будет легче, если я сделаю это сейчас.

«Что именно он хочет сделать сейчас?»

Ее сердце гулко стучало. Миа зажмурилась, решив, что можно, коль скоро она лежит ничком и не смотрит на Гейба.

Гейб осторожно взял ее руку, потом другую и свел на пояснице. Глаза Миа широко распахнулись. Веревка! Она вдруг поняла, что он… связывает ей запястья.

«Ну, блин!» Значит, все эти садомазохистские штучки, упомянутые в контракте, — вовсе не шутка!

Миа не осознавала, насколько напряжена, пока Гейб не наклонился к ней и не коснулся губами уха.

— Расслабься, Миа. Я не сделаю тебе больно, и ты это знаешь.

Обещание, произнесенное шепотом, расслабило ее мышцы, и Миа утонула в простынях. Мозг был перегружен. Она была встревожена, испугана, но все-таки больше возбуждена. Ее чувства обострились до предела. Соски затвердели, уткнувшись в матрас, а влагалище сжалось, вздрагивая от предвкушения.

Гейб приподнял ей зад так, чтобы его колени оказались под нею. Теперь ее задница торчала вверх. Руки, плотно стянутые веревкой, замерли на пояснице.

Он принялся ласкать ее ягодицы. Движения были мягкими, успокаивающими. Потом палец Гейба вошел в ложбинку между ягодицами, ненадолго замерев возле ее анального отверстия.