Вожделение

Миа остолбенела и уставилась в пол. Мать честная, с ног до головы облили помоями! Неужели она на самом деле выглядит простушкой?

Лицо Джейса окаменело. Миа знала этот взгляд и всегда его боялась. Если на лице брата появлялось ледяное спокойствие, это означало, что он всерьез рассвирепел.

— Мисс Хьюстон, — отчеканил Джейс. — Это моя сестра Миа. Вам придется извиниться за вашу хамскую выходку.

Брюнетка залилась краской. Она была убита. Миа почти пожалела ее… впрочем, нет.

Эш разозлился не меньше Джейса. Взяв со стола папку с неоплаченным счетом, он махнул официантке, глядя поверх брюнетки, словно той вообще не было.

— Извините, — хрипло выдавила брюнетка.

Но она не смотрела на Миа, ее взгляд кочевал между Джейсом и Эшем. Миа оставалась для нее пустым местом.

— Вы не отвечали на мои звонки, — обиженно сказала брюнетка.

Все это начинало походить на пошлую сцену ревности. Миа почувствовала, что в ней растет отвращение к брюнетке. Ей захотелось напомнить той о гордости и попросить уйти.

— Мы все сказали, когда расставались, — опередив Джейса, заговорил Эш. — А сейчас позвольте нам остаться с Миа и передать счет официантке, которая ждет у вас за спиной.

Миа без всяких подсказок сообразила, что перед ней участница «тройки». Взгляд мисс Хьюстон выдавал интимное знакомство с обоими.

Джейс встал, задумчивый и мрачный.

— Не позорьтесь, Эрика. Идите домой. Не надо устраивать сцен на публике. Завтра вы об этом пожалеете.

Джейс потянулся к Миа так, чтобы та встала сбоку, подальше от Эрики.

Брюнетка ожесточилась и прищурилась.

— Единственное, о чем я жалею, так это о времени, потраченном на вас.

Она повернулась на высоченных каблуках и пошла прочь, а Джейс и Миа так и остались стоять возле столика.

— Да вас, ребята, преследует ведьма, — вполголоса заметила Миа. — Просто колдовство. Она является точно вовремя и именно в тот ресторан, где мы обосновались, как будто других на Манхэттене нет.

Мужчины не захотели отвечать. Похоже, что оба стремились вообще стереть случившееся из памяти. Миа сочла бы это забавным, не будь они такими взбешенными.

Они молча вышли из паба, дошли до машины Джейса, сели, и тот сказал, глядя в зеркало заднего вида:

— Прости, что так вышло, Миа.

Она улыбнулась:

— Как будто я не знаю, что вокруг вас всегда вьются женщины. Кстати, если снова захотите куда-нибудь отправиться в обществе простушки, позвоните мне. Кормят здесь классно. Я набрала фунтов пять и наберу еще столько же, когда съем торт Кэролайн.

— Ради всего святого, — простонал Эш. — Дай нам забыть ее бредни. Надо же, какая сука. До сих пор в голове не укладывается, что она посмела так тебя оскорбить.

— Сомневаюсь, — пожала плечами Миа, — что меня спасло бы вечернее платье. Она бы и тогда постаралась меня унизить. Как это я посмела быть с вами?

Джейс многозначительно скривился, переглянувшись с Эшем. Вид у обоих был подавленный, и Миа захотелось смеяться. Она знала их секрет, и ей было забавно наблюдать за их стараниями выяснить, много ли ей известно.

Машина подкатила к ее дому. Джейс высадил Миа и Эша, а сам поехал разворачиваться.

— Эш, спасибо за обед. Было весело, — сказала Миа, когда они вошли в холл.

Эш поцеловал ее в щеку, и Миа ступила в кабину лифта.

— До завтра на службе! — крикнул Эш.

Миа помахала ему. Двери закрылись, и он исчез из виду.

До чего интересно обернулся обед. Финальная сцена так и стояла у нее перед глазами.

Мобильник ожил, пришло сообщение. Выйдя из лифта, Миа прочла эсэмэску Гейба.

Надеюсь, ты отлично провела время с Джейсом и Эшем. Напиши, я хочу убедиться, что ты благополучно вернулась домой.

Ее сердце забилось, дыхание пресеклось. Она не знала, забота ли это. Скорее, власть, но эсэмэска взволновала ее до глубины души.

Она быстро набрала ответ и улыбнулась на пороге.

Только пришла. Замечательно посидели. До завтра.

Глава двадцать четвертая

Телефон Гейба зазвонил, едва тот вошел в здание. Гейб приехал раньше обычного. Это успело войти в привычку: ритуал, вызывавший чувство удовлетворения и покоя, особенно когда он приезжал на работу вместе с Миа после ночевки у него дома. Минувшую ночь он провел скверно, без конца просыпаясь. Таким же был и вечер. Гейб долго ворочался, представляя, что и Миа лежит одна.

Такие ощущения ему не нравились. Было нестерпимо сознавать, что он стал зависеть от Миа и успокаивался только в ее обществе. Озабоченный кретин — недопустимое поведение в его возрасте и при его опыте.

Увидев, что звонит мать, Гейб поморщился. Нет уж, пусть пообщается с голосовой почтой. С этой мыслью он вошел в лифт, решив перезвонить из кабинета. Ее слова не предназначались для чужих ушей.