Вожделение (СИ)

И уезжать придется без Лёши. От этой мысли тоже горько стало. Я поначалу, когда с ним познакомилась, всерьез не воспринимала. Он казался мне отличным вариантом, чтобы сменить фамилию и документы заодно, и влюбить его в себя труда не составило. Он такой наивный и недалёкий был, без родственников лишних, а главное, не на виду.

Взамен я стала для идеальной женой, и сама не заметила, как втянулась. За его внимание и заботу хотелось платить благодарностью, меня более чем устраивала такая жизнь, мы даже в ипотеку влезть решили. Все потому, что планы на будущее стали далеко идущими, расслабленными. А теперь…

"Брось, это просто совпадение, — уговаривала я себя, — прохожий просто похож, а меня и вовсе не узнать. Столько лет прошло, столько километров нас разделяют, о той истории давно все забыли".

Я открыла телефон, порылась, открывая старую почту. В одном из писем — простой снимок, сделанный на старую камеры, качество среднее, но лица разглядеть можно.

Несколько человек, среди которых две девушки. Одна с забавной челкой, длинные волосы заплетены в десяток косичек. На ней короткие джинсовые шорты и топ, открывающий плоский живот, брови тонкие, а в носу пирсинг.

У меня до сих пор остался след на этом месте от сережки, хоть я давно уже ее не носила.

Посмотрела на себя в зеркало — два разных человека, со мной прошлой связи и не найти, не узнать.

Да и живым никто с этой фотографии больше не числится, никого уже нет. И меня официально, той девушки с косичками, тоже нет.

Зато есть новая Регина, и я очень надеялась, что никто не помешает мне жить спокойно дальше.

Но чемодан на всякий случай перепроверила и оставила поближе.

Глава 13. Максим

Она мне снилась.

Регина.

Обычно мои сны — это провалы. Черная мерная глубина между двумя движениями век — закрыть глаза ночью и открыть утром.

И сны мне снились очень редко, всегда отпечатываясь на подкорке на долгую память.

Как сегодняшний.

В нем я чувствовал неудержимую жажду, жажду обладать Региной. Желание было таким сильными, острым, ненасытным — я и не знал, что способен на подобные чувства.

Во сне я касался ее тела. Мозг воспринимал сновидение за реальность, и мне всерьез казалось, что я чувствовал шелк ее кожи под своими пальцами.

Не осталось ни единого неисследованного сантиметра ее тела, гибкого, податливого. Моего.

От этих сцен жар затапливал изнутри, сжигая. Я лежал в абсолютной темноте, слушал свое учащенное дыхание, а сердце колотилось так, будто положенные мне минуты жизни утекали сквозь пальцы.

Тик-так.

Я встал, чуть покачнувшись, нащупал пульт. Шторы раздвинулись по сторонам, пропуская в комнату зимнее утро, темное, холодное и тяжёлое.

Нужно было сходить в душ, чтобы избавиться от наваждения. Голова все ещё кружилась, ещё один нездоровый симптом последних месяцев. Аневризма старалась, чтобы я помнил о ней: возможно, именно эта наполненная моей кровью полость за левым глазом должна была стать той единственной, о ком я думал бы свои последние дни.

До встречи с Региной.

Ванная с огромной душевой была черного цвета. Непрактично, но в моем доме преобладал этот цвет, во всех его оттенках.

Я нажал несколько кнопок, включая поток прохладной воды.

Париться нельзя. И спортом заниматься. И сексом — тоже. Замечательная жизнь.

Но тело требовало свое, болезненное возбуждение заставило задуматься о мастурбации, но я лишь поморщился.

Не то.

Я не хотел жалких копий, моя рука никогда не сможет заменить женщину, которую я так вожделел.

После душа я прошел на кухню, обнаженный и мокрый. Полотенце так и осталось висеть неиспользованным. Прохладный воздух холодил поясницу и лопатки, с волос стекали прохладные капли. Достал из холодильника упаковку сока: от чая и кофе тоже пришлось отказаться.

Слишком много было самоограничений в последнее время.

И на фоне этих рамок мне казалось, я не жил. Плавал а своем собственном вакууме, заторможенный и замороженный, избегая любого давления извне. До тех пор, пока на корпоративе не заметил Регину.

Искра, буря. Безумие — так, кажется?

От холодного сока сводило зубы. Я осушил бокал в три глотка, сполоснул стакан и наклонился вперед, опираясь на стол.

Я знал, что снова не поеду на работу, опять вернусь к ее подъезду и буду торчать там, как влюбленный идиот.

Меня тянуло туда со страшной силой. Часть ночи я провел в поисках ответов на свои вопросы, но пока ещё не стал ближе к тайнам Регины ни на грамм. Это тоже злило.

Через час я снова был на исходной позиции; в темных ее окнах медленно мигали огни гирлянды, неяркие, домашние, уютные.

Мне хотелось оказаться с ней рядом. Лечь в теплую постель, согретую женским телом, прижаться к ней, ощущая ее запах.

Но пока это недоступно.

Щурюсь: левый глаз видит хуже. Я прикладываю к закрытому веку пальцы, и мне кажется, что под их подушечками скрывается не глазное яблоко, прикрытое тонкой кожей, а аневризма. И стоит надавить сильнее, как она бах! — и растечется моей кровью, окрашивая мир вокруг алым.