Вожделенное отечество

Тогда спустились с ним под землю — на строительство станции метро "Марксистская": можешь, мол, сам убедиться — нет в преисподней ни сковородок, ни чертей! Но и тут вера Бориса не поколебалась.

Делать нечего: пригласили его молодёжные начальники на Красную площадь, в тайная тайных — сверхсекретный спецотдел ГУМа на четвёртом этаже — только для своих, где продаётся всякий импортный дефицит за полцены: выбирай, что душе угодно! Но Рафаил перед соблазном устоял и уехал в Печоры.

Отец Алипий отличался солдатской прямотой. Когда примкнувший к нам по дороге хиппарь Вася из военного городка попросил принять его в монастырь, наместник спросил:

— А зачем вам в монастырь?

— Хочу уединиться, — признался Вася.

— Дома уединяйтесь, — неласково порекомендовал отец Алипий.

В войну он был офицером, дослужился до полковника. В сорок первом году его часть попала в окружение. Долго бродили они, голодные, раненые, с последними патронами, без медикаментов, по лесам и болотам, хоронясь от вражеских войск. И вот как-то ночью, когда пришло отчаяние, явилась ему Богородица и сказала:

— Ступайте за мной, я вас отведу к своим. И перевела их через немецкие траншеи. А немцы спали.

Когда война кончилась, он постригся в монахи и под именем Алипия стал жить в Троице-Сергиевой лавре. А тут умирает старый наместник Псково-Печорского монастыря и завещает, чтобы его преемником был ни кто иной, как отец Алипий из Загорска (видимо, знал его или слышал о нем). Трижды являлись к отцу Алипию с предложением принять монастырь, и трижды он отвечал отказом, желая остаться в простом монашеском звании. Тогда последовал приказ, и отец Алипий из послушания поехал в Печоры наместником. Приехал, а ему сообщают, что власти монастырь хотят закрыть и даже все бумаги для этого приготовлены. Отец Алипий распорядился ворота монастыря запереть, а бумаги сжечь.

На другой день вызывают отца Алипия к властям. Он явился — с посохом, в рясе, клобуке. Власти спрашивают:

— Ну что, видели документы? Отец Алипий:

— Какие документы?

— На закрытие монастыря.

— А я их сжёг.

— Как?! — те начали на него орать.

Отец Алипий послушал, послушал, а потом как хрястнет посохом по столу — чернильницы во все стороны полетели — и закричал громовым голосом (а голос у него был страшный — он ведь был на войне полковником):

— Сидите тут, сволочи, а по вас давно Сибирь плачет!

Те прижухли и думают: раз он так смело себя ведёт, значит, у него наверняка есть рука в ЦК. И отступились — на время.

Тут пошла эпидемия холеры, и власти пустили слух, будто монастырь распространяет холеру через целование икон и крестов. Опять решили закрывать монастырь, но отец Алипий велел ворота запереть.

Тогда подтянули к монастырю войска, но штурмом брать постеснялись — с пушками, танкетками против стариков-монахов. Оцепили и стали ждать. Думают: без воды да без пищи долго ли они протянут?

А надо вам сказать, что Пскове-Печорский монастырь — это средневековая крепость, способная выдержать многодневную осаду. Там и колодец есть со святой водой, и припасы в погребах, и тайные подземные выходы наружу.

Вызывает к себе отец Алипий на заре молодого монаха, даёт ему чудотворную икону и говорит:

— Езжай, Володя, в Москву, в Институт эпидемиологии, и возьми у учёных справку, распространяют иконы холеру или нет.

Монах через подземный ход вышел, на такси в Псков, там на самолёт — и в Москву.

Приехал в институт. Там ему выдали справку по всей форме: что холера — болезнь желудочная и через иконы передаваться не может.

Он тут же обратным рейсом в Псков и в тот же день является к отцу Алипию.

И вот отворяется монастырская калитка и оттуда выходит процессия, неся застеклённую, обрамлённую справку — с подписями академиков и печатью. Власти посмотрели — на справке сегодняшнее число. Тогда они решили, что это чудо, и отступились.

От ворот монастыря к Успенскому собору ведёт красная дорожка под уклон горы. Когда-то, за резкую критику царя, опричники казнили здесь архимандрита Корнилия — тогдашнего наместника, а его обезглавленное тело протащили вверх и бросили вне стен монастыря. Тропа окрасилась кровью в алый цвет, в память о чем она всегда посыпана толчёным кирпичей. А раз в году, в день Успения Божьей Матери, дорожка эта вся покрывается живыми цветами, принесёнными народом.

До войны отец Алипий был художником. В монастыре он расписал фресками внешние стены собора.

Приезжала к нему Фурцева.

Отец Алипий принимал посетителей, стоя на балконе второго этажа своих апартаментов. Он и для министра культуры не сделал исключения.

Спустилась Фурцева от ворот, задрала голову на балкон и стала увещевать:

— Игорь Вениаминович! Вы ведь талантливый художник. Стоит ли губить себя в монастыре?

Возвращайтесь в Москву, мы вам мастерскую дадим, устроим выставку в Манеже.

— Екатерина Алексеевна! — (Или как её там звали?) — вежливо ответил ей отец Алипий, скрестивши руки на груди. — К сожалению, ничем не могу быть вам полезен. Я ведь знаю — вам конь нужен, а мне на фронте яйца оторвало.