Вожделенный мужчина

Джордан устало брел по городу, не замечая, что ночь уже подходила к концу и небо становилось розовым, приветствуя восходом солнца нетерпеливое утро. Он был пьян и не понимал, куда идет. Он хотел убить Морони за то, что тот рассказал ему правду. Пока он еще не знал имени этого мужчины и его прошлого, он надеялся, что увлечение Клементины скоро пройдет. Но сейчас он по-настоящему испугался, потому что осознал: она не влюблена, а любит! Ему была противна мысль, что она отдала свое сердце другому и он наслаждается ее телом. Джордан ненавидел Габриэля за это.

Джордан присел на какую-то скамейку, удачно оказавшуюся на его пути, и достал из кармана сигареты. Так и не прикурив, он бросил пачку на землю, прилег на скамью и зарыдал без слез. Как можно жить без женщины, которую ты безумно любишь и которой никогда не сможешь обладать? Джордан ожесточенно сплюнул и пьяно рассмеялся.

– О, нет, дорогая, – бессвязно бормотал он, – ты никуда не денешься! Ты мне нужна, и я не собираюсь делить тебя с кем-то другим…

Джордан поднялся и побрел вперед, высматривая такси. Он решил завтра же лететь в Лондон или в любой другой город. Он перевернет весь мир – не такой он уж и большой – и найдет ее. Он избавит ее от этого ненужного чувства, потому что любить она может и должна только его.

* * *

– Я хочу на следующей неделе слетать в Нью-Йорк, – Клементина сладко потянулась в постели и дотронулась до груди Габриэля.

– Но зачем?

– Нужно проверить счета.

Габриэль нерешительно произнес:

– Но это можно сделать и отсюда, из Рио.

Клементина поднялась, подошла к зеркалу и с любопытством стала рассматривать себя. Габриэль обнял ее и погладил слегка округлившийся живот.

– Я думаю, что в твоем положении лучше никуда не лететь, – заметил он.

– Я хочу продать квартиру и встретиться с Рафаэлем.

– Тогда я лечу с тобой.

– Необязательно, – неожиданно воспротивилась она.

Непонятно, почему, но Клементина хотела, чтобы Габриэль остался в Рио. Что-то беспокойно ворочалось в ее душе, умоляя уговорить его не лететь с ней.

– Что это значит? – с недоверием в голосе спросил Габриэль. – Почему я должен оставаться здесь? Что ты от меня скрываешь? К кому ты летишь?

Клементина рассмеялась, довольная тем, что заставила его ревновать.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Он мог бы ничего не говорить, потому что Клементина и без этих слов знала о его чувствах. Они проявлялись в каждом его движении, взгляде, в самом воздухе, который окружал их. Все вокруг знало и говорило о его любви, и Клементина наслаждалась этим сладостным чувством, полностью отдавая себя его власти.

* * *

Клементина прошлась по пентхаусу и раскинула руки в стороны.

– Он кажется таким огромным по сравнению с нашей квартирой в Рио!

– Ты действительно хочешь продать его? – Габриэль с улыбкой осмотрелся вокруг.

– Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк. Это последний визит сюда.

– Почему ты так уверенно говоришь об этом?

Клементина пожала плечами и не смогла найти нужных слов. С недавнего времени она чувствовала смутную тревогу, находясь в этом городе, но не находила этому видимой причины. Она боялась делиться своими мыслями с Габриэлем, зная, что он начнет либо волноваться, либо смеяться, приписывая ее ощущения повышенной чувствительности – из-за беременности. Выходя из дома, она постоянно оглядывалась, словно ожидая кого-то увидеть, но не могла понять, кого. Поэтому она хотела поскорее решить все дела и вернуться домой.

Несколько дней назад к ним приезжал Рафаэль, и Клементина обрадовалась этой встрече. Она осторожно расспросила его о Мартине, но Раф заверил ее, что тот успокоился и не собирается вмешиваться в их жизнь.

– А почему он должен вмешиваться? – недоумевал Габриэль. – Какое ему вообще дело до нас?

Рафаэль огорченно вздохнул и горько посмотрел на него:

– Он любит вас обоих.

– Любовь не бывает эгоистичной и злой, – нахмурившись, возразил Габриэль.

– Именно такая она и есть, – возразила Клементина и задумалась.

Она ничего не говорила Габриэлю о своих ссорах с Мартином, но он, кажется, чувствовал напряжение, возникшее между ними. Габриэль категорически решил не видеться с ним, но не запрещал этого Клементине, так как знал, что, если она этого захочет, никакие запреты не будут способны удержать ее. У них с Мартином была своя особая связь, и Габриэль понимал, что тот любит ее. Еще в детстве он видел обожание в глазах Мартина, когда он смотрел на Клементину. Иногда ему казалось, что так сильно любить кого-то невозможно, но жизнь опровергала эти заключения, доказывая, что любовь может быть или крепкой и безрассудной, или же ее просто нет вообще.

– Надеюсь, у вас родится большой мальчишка, хотя наглой девчонке я тоже буду рад, – Рафаэль осторожно обнял Клементину и озорно улыбнулся. – Или ты растешь, или я уменьшаюсь. Еще пара лет – и мне придется вставать на стул, чтобы обнять тебя. Посмотри, я ниже тебя на полголовы, как пенек какой-то!

– Причем старый пенек. Кстати, я тоже не молодею. Мне уже тридцать.

– Слыхал я такие речи! – махнул рукой Раф, всем своим видом показывая, что тридцать лет – это детский возраст.