Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

В 1988 году журнал «Урал» публикует каким-то чудом сохранившуюся рукопись В. В. Яковлева, которому была поручена уникальная по своей значимости политическая операция — перевозка бывшего царя и его семьи из Тобольска, в котором они находились с августа 1917 года, на Урал, в Екатеринбург. Яковлев был известным боевиком в революцию 1905–1907 годов, участвовал в нападениях на почтовые поезда, в которых перевозили ценности, крепко дружил со Свердловым. Именно ему, своему доверенному лицу, и поручил Яков Михайлович доставить царскую семью в Екатеринбург. С этой целью Яковлева срочно вызвали в Кремль, сформировали поезд специального назначения, придав ему автомобили и даже броневики. По всему пути следования от Москвы до Тюмени дали срочную телеграмму, предписывающую пропускать этот поезд вне всякой очереди и оказывать комиссару Яковлеву всяческое содействие. Яковлев справился с порученным ему нелегким делом, о чем председатель президиума Уралсовета Белобородов доложил телеграммой лично Свердлову. Это было в конце апреля 1918 года.

А 4 июля из Екатеринбурга в Москву по срочному вызову Якова Михайловича отбывает Голощекин. Назад он возвратился 12 июля. Смещается прежний комендант Ипатьевского дома Авдеев, который заменяется преданным и надежным Юровским. Янкель Хаимович сменяет значительную часть караула, во внутреннюю охрану вводит «интернационалистов» из числа бывших военнопленных, плохо знающих русский язык. Из посторонних лиц в дом допускается только Голощекин.

Почти неделю провели близкие друзья в приятных беседах. Все это время Голощекин жил на квартире Свердлова. Обсуждались варианты ликвидации царской семьи. В день возвращения из Москвы в здании Волжско-Камского банка заседал Уральский совет. Председательствовал Белобородов, когда-то служивший мальчиком на посылках у боевиков, возглавляемых Свердловым, пойманный ими на краже крупной суммы денег и расстрелянный в 1938 году соратниками. Уралсовет решает участь царя и его детей. Указание председателя ВЦИК исполнено — всех приговаривают к расстрелу.

Неоднократно нам жизнь доказывала, что все тайное непременно становится явным. Одной из сенсаций международного аукциона «Сотбис» стала вот эта адресованная секретарю Совнаркома Горбунову зашифрованная телеграмма от 17 июля 1918 года: «Москва, Кремль. Скажите Свердлову, всю семью постигла та же участь, что и ее главу. Официально семья погибнет в эвакуации». Телеграмма подписана Белобородовым. В 1990 году она воспроизведена журналом «Студенческий меридиан».

Точно так же, по нотам, были разыграны и остальные акты трагедии по уничтожению родственников царя. В течение двух недель всех их подвергли физическому истреблению, независимо от того, где они находились — в Москве, Петрограде, Перми, Екатеринбурге, Алапаевске. Учинив кровавые расправы, схоронили так, чтобы никто и никогда не нашел их останков. Все делалось одинаково, по одному сценарию.

Сотворив свое гнусное дело, убийцы, глядя на еще теплые трупы, начали грабеж. В Свердловском партархиве хранилась стенограмма встречи Юровского со старыми большевиками в 1934 году. Янкель Хаимович, в то время занимавший крупный пост в Москве (и это с его полутора классами образования), рассказывал, как после убийства царской семьи они, чтобы развлечься, надевали военные мундиры царя и весело маршировали. Много вещей и одежды было роздано родственникам подручных убийства. Некоей Голубевой, казначейше при исполкоме, Голощекин подарил пуховую подушку царицы и женские ботинки на пуговицах очень хорошей мягкой кожи. Не забыли и своих высоких покровителей в Москве. В белокаменную, кроме золота и бриллиантов, направили три вагона вещей царской семьи. В них потом блистали жены наркомов и члены их семей.

Тему причастности Свердлова к расстрелу царской семьи затрагивал и Троцкий. В его книге «Дневники и письма», вышедшей в 1990 году в Нью-Йорке, есть запись от 9 апреля 1935 года. «Белая печать, — пишет Лев Давидович, — когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья… Либералы склонялись как будто к тому, что Уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление было вынесено в Москве. Дело происходило в критический период Гражданской войны, когда я почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.