Вожди и заговорщики

На этот раз удар был нанесен по руководству профсоюзов, по Томскому. Томский был главой профсоюзной бюрократии, которая в годы НЭПа видела свой ведомственный долг в том, чтобы защищать рабочих против излишней нагрузки со стороны других ведомств. Томский выступал против кампании роста производительности труда даже при Дзержинском, и планы индустриального рывка, требовавшие от рабочих труда в экстремальных условиях, за пределами человеческих сил, вызывали у Томского опасение и несогласие. Сталину не нужен был такой «голос рабочего класса» в руководстве, профсоюзы должны были превратиться из защитников трудящихся в организатора трудовых подвигов.

На VIII съезде Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС) был повторен сценарий, опробованный в Московской организации. Стали выступать «товарищи с мест», которые критиковали «оторвавшуюся от масс» профсоюзную верхушку. Томский воспринял это как дискредитацию руководства профсоюзов, но нанести удар по хулителям не мог - их правоту «во многом» признали члены Политбюро. Сталин добился избрания в ВЦСПСЛазаря Кагановича, который, по выражению Бухарина, стал играть«роль руководителя в руководстве»⁸¹. Но избрать Кагановича на место Томского так и не удалось, популярностью в профсоюзах он не пользовался. Томский в знак протеста против «двоевластия» в ВСЦСПСснова подал в отставку 23 декабря. 10 января 1929 года она была отклонена, но Томский, как и Бухарин, настаивал.

Сталин, изо дня в день наращивавший свои позиции, все еще не был уверен, что открытое, публичное столкновение принесет победу именно ему. Не дрогнет ли ЦКпод действием речей Бухарина и Рыкова - официально самого компетентного в экономике человека? Поэтому, по словам Бухарина, после ноябрьского пленума «были созданы две «линии»: одна - словесные резолюции, другая - это то, что проводилось на деле»⁸². Компромиссные резолюции не выполнялись, Сталин готовил индустриальный рывок. Бухарин же продолжил иносказательную критику Сталина, напомнив ему о ленинском «завещании». Свой доклад на траурном заседании 21 января 1929 года по поводу пятой годовщины со дня смерти Ленина Бухарин так и назвал - «Политическое завещание Ленина». Обобщая последние статьи Ленина (о его письме к съезду открыто речь не шла), Бухарин напоминает, что именно Ленин заложил основы стратегии, которую теперь отстаивает Буха-

рин. Необходимо «зацепить «наше дело» за частные интересы крестьянина»⁸³, а не наносить удары по этим интересам. Имея в виду сталинские планы, Бухарин цитирует Ленина: «Надо проникнуться спасительным недоверием к скоропалительно-быстрому движению вперед, ко всякому хвастовству и т.д.»⁸⁴.

Для Сталина Бухарин оставался опасным идеологическим противником. Против него нужен был сильный козырь, и тут Сталину помогли троцкисты, которые распространили запись разговора Бухарина с Каменевым.

Осуждение правых

Публикация разговора Бухарина с Каменевым, подлинность которой последний официально подтвердил 27 января, позволила Сталину и большинству ЦК перейти в открытую атаку против идеологов правых с позиций борьбы с фракционностью в партии. Бухарин был уличен в тяжком партийном преступлении - попытках создать фракционный блок против Сталина. При этом гласности были преданы его резкие высказывания о Сталине и других членах Политбюро «за глаза», что выглядело очень некрасиво.

От Бухарина потребовали объяснений. 30 января 1929 года он зачитал на заседании ЦККсвое заявление, в котором назвал запись Каменева с комментариями троцкистов «гнусной и провокационной прокламацией». Однако ему пришлось признать не только сам факт встречи, но и подлинность зафиксированных Каменевым слов. Бухарин утверждал, что эти фразы вырваны из контекста и поэтому их смысл искажен. Он признал встречу с Каменевым ошибкой и отверг обвинения во фракционной деятельности: «Уменя нет разногласий с партией, т.е. с ее коллективной мыслью и волей, выраженных в официальных партийных резолю-циях»⁸⁵. Такие же заявления в свое время делали и левые оппозиционеры. Но в устах Бухарина эта фраза была опасней. Ведь он был одним из авторов постановлений XV съезда и пленумов ЦК. Поэтому Бухарин мог толковать их ничем не хуже, чем Сталин.

Бухарин перешел в контрнаступление, в свою очередь обвиняя Сталина в дезорганизации работы подведомственных правым организаций: «Картина яркая: в Правде - два политкома, в ВЦСПС - «двоецентрие», в Коминтерне - предварительная политическая дискредитацияБ Документ - вернее, его рассылка и т. д.- уничтожает все и всяческие сомнения и колебания. Вто же

время трудности, стоящие перед страной, настолько велики, что прямым преступлением является трата времени и сил на внутреннюю верхушечную борьбу. Никто не загонит меня на путь фракционной борьбы, какие бы усилия ни прилагались к этому»⁸⁶.