Вожди и заговорщики

Но настоящим шоком для правящих кругов стало дело «Союза марксистов-ленинцев». Организатором союза стал бывший первый секретарь Краснопресненского райкома М. Рютин, снятым с поста за правый уклон и исключенный из партии в 1930 году. Кмар-ту 1932 года он подготовил два документа: «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и воззвание «Ко всем членам ВКП (б)». 21 августа несколько сторонников Рютина, руководителей низшего звена, собрались на квартире в Головино под Москвой и приняли эти документы как платформу Союза марксистов-ленинцев. Новая организация приступила к пропаганде, распространяя свои документы. По отлаженным каналам неформальных внутрипартий-нык связей этот самиздат дошел до Зиновьева, Каменева, Угланова, Слепкова, Марецкого, то есть как до правых, так и до левых. Они не сообщили об этом в ЦКи ЦКК. Документы Союза «просочились» в Харьков, а возможно и в другие города.

Работа Рютина производила на рядового партийца впечатление откровения. Многочисленные беды, обрушившиеся на страну, систематизировались с марксистско-ленинских позиций.

Анализируя ситуацию в стране, Рютин отмежевывается от Бухарина и признает частичную правоту Троцкого. Но он считает, что старые вожди оппозиций не годятся для борьбы, необходимо движение в низах партии. Опора Сталина в партийной массе неустойчива: «История и тут шутит со Сталиным злую шутку: онб создает лишь самый худший вид мелкобуржуазного политиканства наверху и задавленных, забитых манекеновБ внизу»¹⁰⁸. Опираясь на завещание Ленина и собственный анализ кризиса страны и партии, Рютин делает вывод: «Пролетарская диктатура Сталиным и его кликой наверняка будет погублена окончательно, устранением же Сталина мы имеем много шансов ее спасти»¹⁰⁹. Обращение в сжатой форме суммировало содержание брошюры: «Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) свою личную диктатуру, порвал с ленинизмом, стал на путь самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола и поставил Советский Союз на край пропастиБ Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма не мог бы придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его кликиБ»¹¹⁰

Как говорил Бухарин меньшевику-эмигранту Б. Николаевскому, «Сталин объявил, что эта программа была призывом к его убийству и требовал казни Рютина»¹¹¹. Бухарин не был свидетелем обсуждения вопроса о Рютине в Политбюро, но, опираясь на его слова и другие слухи, Николаевский утверждал, что между «умеренными» членами Политбюро (включая Кирова) и Сталиным разгорелась настоящая борьба. Проанализировав имеющиеся источники, О.В. Хлевнюк делает убедительный вывод: «В общем доступные документы заставляют признать рассказ Николаевского о столкновении между Сталиным и Кировым по поводу судьбы Рютина не более чем легендой, каких немало в советской исто-рии»¹¹².

2 октября было принято решение исключить из партии всех, знавших о документе и не сообщивших о нем. Кпартийной и уголовной ответственности было привлечено 30 человек. Не так много. «Болезнь» удалось пресечь в зародыше. Аесли где-то действуют в подполье другие «союзы»- более осторожные, менее оформленные, но обсуждающие то же самое? Вскоре Сталин получил подтверждение этого.

В 1932 году Сталин столкнулся с фактом обсуждения прежде лояльными партийными работниками необходимости его смещения. 19-22 ноября 1932 года кандидат в члены ЦКМ. Савельев сообщил Сталину о беседах своего знакомого Н. Никольского с наркомом снабжения РСФСР Н. Эйсмонтом. Среди прочего Эйс-монт сказал (в интерпретации Савельева): «Вот мы завтра поедем с Толмачевым к А. П. Смирнову, и я знаю, что первая фраза, которой он нас встретит, будет: «и как это во всей стране не найдется человека, который мог бы «его» убрать»¹¹³.

Еще в 1930 году Эйсмонт в письме Сталину, Рыкову и Орджоникидзе высказал сомнения по поводу методов следствия ОГПУ: возможно «применяются пытки с целью сознаться во взятках»¹¹⁴. Возможно, это было начало его сомнений. Потом они усиливались во время откровенных разговоров правительственных чиновников, иногда за «рюмкой чая». Сталин раздраженно писал: «Дело Эйс-монта-Смирнова аналогично делу Рютина, но менее определенное и насквозь пропитано серией выпивок. Получается оппозиционная группа вокруг водки Эйсмонта-РыковаБ рычание и клокотание Смирнова и всяких московских сплетен как десерта»¹¹⁵.

УСталина были основания лично ненавидеть распространителей «московских сплетен». Его жена Надежда Аллилуева, вопреки стараниям Сталина, была прекрасно осведомлена о происходящих в стране бедствиях. Многое она узнавала непосредственно от Бухарина. 9ноября 1932 года Аллилуева застрелилась.