Возлюби ближнего своего

– Не надо! Я вам и так верю. Не станем уподобляться менялам в храме. Я рад, что вы так долго молились. Пройдемте в ризницу, есть у нас там небольшой фонд вспомоществования нуждающимся верующим.

Керн получил десять франков. Он почувствовал легкий стыд, но это быстро прошло. Десять франков! Значит, он и Рут смогут проехать еще несколько десятков километров по французским железным дорогам. Похоже, полоса неудач миновала, подумал он. Он вернулся в церковь и помолился, теперь уже по-настоящему, хотя и не зная толком кому: сам он протестант, отец – еврей, и вдруг он стоит на коленях в католической церкви. Но он решил, что в подобные времена в небесах, вероятно, тоже немало всякой путаницы, и предположил, что слова его молитвы пробьют себе верный путь.

Вечером Керн уехал поездом в Женеву. В дороге он разволновался, ему почему-то начало казаться, что Рут выпишут из больницы раньше, чем предполагалось. Прибыв утром на место и сдав чемодан на хранение, он отправился прямо в полицию, где заявил, что только что его выдворили из Франции. Ему поверили, ибо при нем было распоряжение о высылке из Швейцарии, подписанное всего несколькими днями раньше. День он провел в участке, а ночью его переправили через французскую границу, близ Колоньи.

Он немедленно явился на французскую таможню.

– Войдите, – сказал заспанный чиновник. – Там уже есть один. Около четырех пошлем вас обратно.

Керн вошел в указанное ему помещение.

– Фогт! – удивленно воскликнул он. – Как вы сюда попали?

Фогт пожал плечами.

– Снова осаждаю швейцарскую границу.

– И это с тех-то пор? С тех пор, как вас отвезли на люцернский вокзал?

– Именно с тех пор.

Фогт плохо выглядел. Он заметно отощал, и кожа его походила на серую оберточную бумагу.

– Не везет да и только, – сказал он. – Никак не сяду в тюрьму. А ведь ночи стали такие холодные. Просто невтерпеж.

Керн подсел к нему.

– Зато я посидел в тюрьме, – сказал он, – и очень рад, что опять на воле. Вот как бывает в жизни!

Жандарм принес им хлеба и немного красного вина. Они поели и тут же на скамье заснули. В четыре утра их разбудили и доставили к границе. Было еще совсем темно. Вдоль дороги бледно мерцали поля, покрытые инеем.

У Фогта зуб на зуб не попадал. Керн снял с себя свитер.

– Вот, наденьте. Я не мерзну.

– Правда не мерзнете?

– Правда.

– Молоды потому что! – сказал Фогг. – В этом все дело. – Он натянул на себя свитер. – Верну его вам через два-три часа. Как только взойдет солнце.

Недалеко от Женевы они расстались. Фогг хотел пробраться через Лозанну в глубь Швейцарии. Находясь вблизи от границы, он не мог рассчитывать на тюрьму – его все время перебрасывали туда и обратно.

– Оставьте свитер себе, – сказал Керн.

– Ни в коем случае! Ведь это целое состояние!

– У меня есть второй. Подарок священника венской тюрьмы. Он лежит у меня в камере хранения в Женеве.

– Это правда?

– Конечно, правда. Синий свитер с красной каймой. Теперь поверили?

Фогт улыбнулся и достал из кармана тонкий томик стихов Гельдерлина.

– Возьмите взамен.

– Но ведь стихи нужны вам больше всех свитеров, – сказал Керн.

– Не беспокойтесь. Эту книжечку я знаю почти целиком наизусть.

Придя в центр Женевы, Керн два часа поспал в церкви и ровно в двенадцать был у главного почтамта. Он понимал, что Рут еще не могла приехать, но все-таки прождал до двух пополудни. Затем заглянул в адресный список Биндера. Ему снова повезло. Заработав к вечеру семнадцать франков, он пошел в полицию.

Была беспокойная субботняя ночь. К одиннадцати в участок доставили двух мертвецки пьяных мужчин. Они заблевали пол и затем принялись распевать песни. К часу ночи в камере было уже пять человек, в два привели Фогта.

– Прямо чертовщина какая-то, – меланхолически произнес он. – Но зато я опять встретил вас, и на том спасибо.

Через час за ними пришли. Ночь была холодна. Мигавшие в небе звезды сегодня казались особенно далекими. Ясный полумесяц походил на расплавленный металл.

Жандарм остановился.

– Здесь свернете направо, а затем…

– Знаю, – прервал его Керн. – Дорога мне знакома.

– Тогда всего хорошего.

Они пошли дальше через узкую полоску ничейной земли между обеими границами.

Вопреки ожиданиям в эту ночь их не отправили обратно, а привели в префектуру, сняли протокол и накормили. Через сутки их выслали в Швейцарию.

Стало ветрено и пасмурно. От усталости Фогт еле держался на ногах. Он почти не разговаривал и, казалось, впал в полное отчаяние. Удалившись на некоторое расстояние от границы, они заночевали в стоге сена. Фогт проспал до утра как убитый.

Проснувшись с восходом солнца, он даже не пошевельнулся, а только открыл глаза. Глядя на эту тощую, неподвижную фигуру в тонком плаще, на этот маленький остаток человека с широко открытыми и спокойными глазами, Керн почувствовал, как все внутри его переворачивается.