Возлюби ближнего!

— Да не о дворничихе речь, — пытается объяснить Майя Петровна. — К сожалению, это не единственный факт. Вчера вот во время перемены ваш Леша собрал почти весь класс и рассказывал про какого-то дядю Петю-водопроводчика.

— Есть у нас такой паразит, — снова перебила Анна Николаевна. — Подонок вроде той Нинки — хотя и мужского рода!

— Зачем же вы позволяете общаться этому человеку с вашим сыном? — на этот раз сухо и строго спросила Майя Петровна. — Ведь Леша не только рассказывает своим приятелям о любовных похождениях этого дурного человека, но даже поет его песни… Кстати, он утверждает, что эти песни вы, Анна Николаевна, сами каждый вечер поете под гитару.

— Ну и что? — снова огрызнулась Лешкина мама. — Не вам судить, какие песни мне петь, а какие не петь. Допустим, пела, а теперь не пою.

— Дело, понятно, ваше, — заметно покраснев, сказала Майя Петровна. — Вы только сына от этого репертуара оградите. И вообще, вовлекать Лешу в ваши взрослые дела не надо. Непедагогично это. И вредно.

Возможно, беседа продолжалась бы еще некоторое время, но классную руководительницу вызвали к директору.

— Тоже мне профессор! — возмущалась Анна Николаевна, возвращаясь из школы домой. — Самой еще и двадцати пяти нет, а она уже с нотациями лезет. Что вредно и что не вредно, рассуждает. Вот и Люська Шувалова такая же, только что постарше, а порода та же самая. Бабе сорок лет, а у порядочной безмужней женщины последнего сожителя переманивает. Много их таких развелось. Умственные разговоры ведут, музыку за деньги ходят слушать. Воображают из себя… Культура. Я тебе покажу культуру! Ты у меня еще попрыгаешь!.. Узнаешь, как у моего одареныша единственного отца умыкать!..

Домой Анна Николаевна возвращалась в хорошем настроении. Причин тому было несколько. Хотя она никому об этом не говорила, но очень уж ее беспокоил вызов в школу. Однако тревога оказалась зазряшной. Выручило ее умение во всех подобных случаях брать горлом. И вот результат: схватка с Лешкиным педагогом закончилась без всяких плохих последствий. Учительнице так и не удалось получить подтверждение дурного влияния матери на воспитание ребенка. Наоборот — вышло, что они, школьные работники во всем сами и виноваты, суются куда не надо.

Анна Николаевна прибавила шагу уж очень ей не терпелось увидеть написанное в ее отсутствие письмо, результатом которого (она в этом ничуть не сомневалась) будет возвращение Брючкарева.

В квартире было подозрительно тихо. Анна Николаевна сбросила пальто и наскоро размотала шарф. Прислушалась. Ни звука. Уж не выбрался ли он из окна во двор? При его сноровке со второго этажа по трубе спуститься не так уж трудно. Но на этот раз тревога оказалась неоправданной.

Лешка крепко спал, положив голову на стол. Тут же белели разбросанные листы бумаги. Окно было действительно открыто. Очевидно, успел, чертенок, и во дворе побывать, а потом тем же маршрутом вернулся в комнату. По дипломатическим соображениям она решила притвориться, что ничего не заметила, и отправилась на кухню подогревать ужин.

Услышав веселый кастрюльный перезвон, Лешка проснулся, протер кулаком глаза и быстро привел в порядок стол.

— А про что тебе в школе говорили? — безуспешно стараясь скрыть свое волнение, спросил Лешка.

Анна Николаевна махнула рукой.

— Да так… пустяки. После об этом поговорим… Ты лучше скажи, письмо-то написал?

— Угу, — буркнул Лешка.

— Тогда читай, — приказала мать. — Не торопись только. И не очень громко. Стены, сам знаешь, какие.

Анна Николаевна закрыла окно на задвижку, задернула толстые портьеры и удобно уселась в кресле.

— А кому письмо посылаем, читать?

— Обязательно. Мог ведь и напутать.

— Мне путать неинтересно, — важно покашливая, ответил Лешка и, чтобы отвязаться, прочел без всякого выражения, скороговоркой: — «Заводу электрических приборов бытового назначения, секретарю партийного комитета, а также главной администрации и председателю завкома. Лично. В собственные руки».

— Все точно. Молодец, — похвалила Анна Николаевна. — Только ты не забыл, сынок, что слова «секретарю партийного комитета» надо писать большими буквами?

Лешка сердито гмыкнул и молча ткнул пальцем в бумагу. Убедившись, что все написано, как у нее в шпаргалке, Анна Николаевна вытащила из сумки кулек с конфетами.

— Ешь, Лешенька. Это тебе окончательный расчет. Задаток ты днем слопал.

Лешка небрежно засунул кулек в широкий карман штанов, придвинул переносную лампу и, уже не торопясь, продолжал чтение.