Возлюби ближнего!

Но и тут скромность и застенчивость Алексея взяли верх. Он сообщил, что страдает мигренями и по этой причине часто кивать головой не может.

А что касается славы, то Алексей Чудновский ничуть в ней не нуждался, чего нельзя сказать о его возлюбленной Наде Бурылиной.

Из всех положительных качеств Алексея Надя Бурылина ценила больше всего его умение внимательно и заинтересованно выслушивать ее бесконечно длинные и сумбурные рассказы.

Частенько, когда Надя очень уж увлекалась собственной болтовней, ее мать, Ирина Федоровна, останавливала красноречивую дочь резким замечанием:

— Да отдохни ты хоть минутку, дай другим слово сказать!

И, обращаясь к Алексею, с удивлением замечала:

— И как тебе, Алеша, не надоест ее трескотня! Глупость одну говорит, чистую ерунду!

— Вы, наверное, шутите, Ирина Федоровна, — краснея, отвечал Алексей. — Мне одно удовольствие слушать Надины рассказы. Они на редкость увлекательны и интересны.

— Ах уж эти влюбленные! — вздыхала Ирина Федоровна. — Все-то им нравится, всем они готовы восхищаться!

Алексей Чудновский и на самом деле находился в той наиболее рискованной стадии обожания, когда даже недостатки возлюбленной становятся чуть ли не ее достоинствами. Замечено, что именно в эту пору влюбленные начинают сочинять стихи, покупать дорогостоящие букеты живых роз, тратят уйму времени, чтобы отыскать какую-нибудь оригинальную и, в конце концов, никому не нужную вещь и преподнести ее в день рождения или под Новый год своей любимой.

Стадия влюбленности, о которой мы ведем речь, характерна еще и тем, что влюбленные молодые люди, обладающие способностью фантазировать, частенько сами додумывают своих возлюбленных. Обыкновеннейший, стандартный курносый нос кажется им классическим, а широко распространенные нормально серые глаза они объявляют потрясающе голубыми.

Когда Алексей в присутствии Ирины Федоровны или ее знакомых вдруг заявлял, что лицо у Нади точь-в-точь как у шоколадницы со знаменитой картины Лиотара в Дрезденской галерее, все, кроме самой Нади, чувствовали себя неловко.

Восторгов Алексея не разделяли не только ее мать, но и все подруги. Иногда, впрочем, как и подобает подругам, они в присутствии Нади присоединялись к явно завышенным оценкам Алексея, но, оставаясь одни, долго смеялись, называя Надю «тусклой дылдой» и даже «выдающимся полудурком».

Что касается Алексея Чудновского, то для него Надежда Бурылина была самой красивой, самой умной девушкой на свете.

Не удивительно, что состояние, подобное тому, в котором пребывал Алексей, у некоторых его друзей вызывало скептическую улыбку и даже возмущение. Это были молодые парни, начисто лишенные счастливейшего дара воображения. Для них мечта — всего лишь наиболее распространенное название кафе или кондитерских изделий, а нежность — чувство, присущее древним сентиментальным старичкам, которое обязан подавлять в себе современный человек.

Да только ли среди молодежи распространены эти опасные теории?

Разве так уж редко встречаем мы граждан зрелого возраста, чьи вкусы, чья душевная глухота служат примером их детям и внукам. Логика этих скучных обитателей нашей планеты несгибаема, как булыжник, а словесный набор, которым они оперируют, потерял свой первичный блеск еще в начале восемнадцатого века!

«Любить человека так просто, ни за что ни про что, — рассуждают эти люди, — нельзя, а идеализировать свою возлюбленную могут только круглые чудаки и отпетые фантазеры».

Всем этим рассуждениям вряд ли надо было уделять столько места, если бы в повести не участвовал Сергей Будринцев — лысоватый длинноногий брюнет, о котором мы и начинаем речь.

Досрочное облысение и преждевременные морщины мало беспокоили Будринцева. Сергей Николаевич старался походить на человека старше своих лет. Это придавало его манерам большую солидность и респектабельность.

Он был не чужд моде, однако не стал ее рабом и потому носил в меру зауженные брюки, заказывал себе однобортные и длинные пиджаки на манер гоголевских сюртуков с двумя фальшивыми разрезами по бокам, и непременно двубортные жилетки самых ярких расцветок. Всем беретам, шляпам и каскеткам он предпочитал фундаментальную, ширококрылую кепку тбилисского покроя.

Работал Будринцев в проектном институте чертежником-копировщиком, но тщательно скрывал это, давая понять, что трудится на скорбной ниве искусства.

Было известно еще, что живет Будринцев где-то в новом, отдаленном районе и, неизвестно почему, занимает один двухкомнатную квартиру.

Обо всем этом Алексей узнал от Нади. У нее на именинах он и познакомился с Сергеем, причем, представляясь, Будринцев назвал себя дальним родственником виновницы торжества.

Несмотря на то что Сержик — так Надя называла Будринцева — за весь вечер лишь один раз обратился к нему, высказав свое восхищение салатом и пирогами, Алексею он все-таки понравился. Да и как мог не понравиться пусть даже самый дальний, но все же родственник Нади. Его Нади!

На именины Будринцев явился с гитарой, небрежно перекинутой за спину, как туристский рюкзак.