Возлюбить духа

Чанг уловил неприятный холодок в голосе командира и беспрекословно подчинился. Прент взял рубашку и развернул на раскаленном капоте. Тут уж Чанг не сдержал крика - наискосок, от левого плеча до правого бедра тянулись дырки с обгоревшими чуток краями, и в каждую свободно проходил указательный палец.

- У тебя крепкая шкура, Чанг. - Руг ощупал смуглую кожу, лопатки, потрепал приятеля по шее. - Небось и не почувствовал, как пули барабанили по спине почище града?

- Не-ет, Руг...

- Надо же!

- Руг, смилуйся, что это могло быть? - голос Романа сорвался на шепот, он затравленно озирался, и даже насмешливая ухмылка Прента его не образумила... - Я во всяких передрягах бывал, всякого насмотрелся и нанюхался, но чтоб такое? Не пистонами же он стрелял?

- Сам говоришь, что пули свистели.

- Еще как свистели, Руг, еще как!..

- А вот так! - Руг тихонько присвистнул. - Мне знаком этот звук, не старайся объяснить. А тебе знакома физиономия парня, который разделался с вами, как с птенцами, имея в руках допотопный пугач. Напрягись, Чанг, это дерьмо плохо пахнет, напрягись - кто он?

Чанг виновато покачал головой - память юродива, поди разберись в ее химерах...

По широкому лицу Прента пошли трещины, бицепсы вздулись.

- Что ж, будем благоразумны. Сейчас поднимемся в воздух и попытаемся накрыть их сверху. Если укрылись в пещерах, слетаем за Юджом и Деннисом и выйдем дальше на охоту вчетвером. Восьми стволов хватит, чтобы выжечь половину этого леса!..

Но поохотиться им не пришлось - Макса Царфиса они обнаружили, перевалив через кроны гигантских секвой. Старатель лежал у самой кромки воды, раскинув руки, изрешеченный, словно утка, угодившая под дуплет, и ласковая зыбь реки вымывала из остывающего тела последние капли крови. Мертвые зрачки ослепительно отражали нестерпимый оранжевый свет.

- Первый, - спокойно сказал Ян Кошель, когда обряд погребения завершился. - С почином вас, ребята!

Никто не ответил - прикидывали. Потеря товарища отозвалась в сердцах скорее не скорбью, а озабоченностью - что дальше? Безусловно, военное положение, круглосуточные дозоры, пристрелка территории, но все это знакомо и привычно, а дальше?

- Судя по всему, мы наткнулись на остатки неудачной экспедиции. Сухо заговорил Чепанис, едва лишь они осушили поминальные чаши. - Весьма вероятно, что колония рассыпалась, и выжил всего один человек, одичал, тронулся умом...

- И бродит как, тень, по джунглям в начищенных крагах и с револьвером? Хорошая гипотеза, Дик, запиши-ка ее на всякий случай на мягкой бумажке! - язвительно отозвался Деннис Ульвич. В минуты, когда гнев смешивался с вином, его единственный глаз полыхал рубиновым светом в отличие от меланхолического, тусклого блеска искусственного глаза.

- Возможно, кто-то провоцирует нас.

- Что ты имеешь в виду?

- Это мог быть и кибер, мало ли штампуют сейчас кукол и для дела, и на потеху, черта с два отличишь от живого человека!

- Но кто тогда доставил сюда эту игрушку?

- Которая шмаляет хрен весть чем?..

- Э-э-э, ребята!..

- Роман! А ты не вспомнил, на кого похож этот сукин сын?

Женщины, подавленно молчавшие доселе и не мешавшие беседе мужчин, подали голос. Матфея, попыхивая самокруткой, полюбопытствовала, достанет ли у них форсу перехватить инициативу и разобраться ху из ху на этой планете? И кто будет править бал? Ответить ей не успели, обругать тоже, потому что взорвалась донья Эстебана, единственная, кто возложил на себя траурные кружева.

- С кем вы собрались сражаться, безумцы? С кем? Истинно говорю вам, что прегрешения наши велики и переполнили чашу Грааля - дьявол, сам дьявол пришел по наши души - трепещите! Поздно сопротивляться. Опомнитесь - это бесполезно! Последняя надежда - в покаянии. Растворитесь в молитве, и Всевышний развеет дьявольские козни пеплом по ветру.

Юдж громко выругался, его дубленая морщинистая физиономия стала похожа на котелок с похлебкой, парящий злобой и тухлым мясом. Единственный глаз Ульвича вновь затек кровью, словно заменструировал.

- Ты сама ведьма, Эстебана, промозглая, выжившая из ума ведьма! От твоей гнусной болтовни у меня бородавки на заднице вырастут, поэтому заткнись и, если тебе нечего сказать путного, помалкивай или ступай на камбуз, иначе я за себя не ручаюсь!

- Юдж, не перегибай!

- К черту! Я не мешаю ей молиться в ее склепе, пусть хоть голяком там стебается, но пусть никто и не пытается меня, Юджина Портера, вольного старателя и рейнджера, заставить плясать под свою дудку!