Возлюбленная

– Еще несколько дней мне бы не помешали. – Он разжег трубку старой зажигалкой. Порыв ветра выхватил из трубки горячий пепел, и Хью прикрыл рукой чашечку трубки. – Вы уже основательно изучили здешние окрестности?

– Нет, не вполне.

– Они представляют весьма интересную часть планеты, богатую старыми энергетическими потоками. Это место принято считать совершенно обреченным.

– Ведьмы на помеле, да?

– Что-то в этом роде. – Он ухмыльнулся и пососал трубку. – Вы ходили к Желанным камням?

– Где они?

– Это довольно приятная прогулка. Вы поднимаетесь вверх через лесок по дальней стороне пруда, после болотистого кусочка идете от развилки вправо и дальше по прямой.

– Почему они называются Желанными камнями?

– Это языческие священные камни… я не знаю, каким образом язычники затащили их туда, если только они не вырубили их прямо из самого холма… У местных жителей есть поверье, что, если вам что-то очень сильно понадобится, принесите камням подарок.

– Жертву?

Его трубка погасла.

– Нет, не живую жертву, но это должно быть что-то личное. – Его зажигалка заклацала, и он втянул пламя вниз, в чашечку трубки. Когда густой голубоватый дымок поплыл над ее головой, Чарли осторожно потянула носом. – А если вы хотите, чтобы ваша любовь была вечной, вы должны вырезать свои имена на камне Возлюбленных. И если ваша любовь угасает, вы приносите камню дар, и он снова приводит все в порядок.

– А как выглядит этот камень? – спросила она после некоторого молчания.

– Вы его ни за что не пропустите. По форме он похож на сердце.

14

Чарли не могла заснуть. Птичий гомон, рев воды и будоражащие мысли не давали ей покоя.

Том тоже не спал, ворочаясь рядом с ней. Вот он встал и пошел в туалет. Немного погодя он снова поднялся, сходил в ванную и вернулся с шипящим стаканом.

– Что с тобой? – спросила она.

Кровать прогнулась, когда он уселся.

– Господи. В Лондоне было спокойнее. Мы не можем заставить этих проклятых птиц заткнуться?

Небо было серым, грозовым, дул сильный ветер. Послышалось клацанье велосипедной цепи, и по гравию заскрипели покрышки. Бен, лая, побежал к дверям спальни.

– Газеты, – сказал Том.

– Как тебе понравился прошедший вечер?

– Хорошее развлечение. – Он прищурился.

– Вы с Лаурой много болтали.

Размешав раствор таблеток «алказельцер» ручкой своей зубной щетки, он немного отпил и скорчил гримасу.

– И о чем это вы болтали?

Он помолчал, а потом пробормотал:

– Да ничего особенного.

Окно задребезжало, и порыв прохладного воздуха прошел по ее лицу.

– Не слишком-то хорошая погода для твоего крикета, – сказала Чарли.

– Может, еще прояснится.

– Что ты будешь делать сегодня утром?

– Да думаю начать обдирать гостиную. Нет никакого смысла красить что бы то ни было, пока они вертятся тут повсюду со своими половыми досками.

Чарли зевнула, оглядывая голые стены, необработанные бревна и низкий, неровный потолок. Она все еще чувствовала себя в комнате посторонней, чувствовала каждое утро, словно просыпалась в гостинице, а не дома.

– Тебе завтра возвращаться на работу, – сказала она. – Конец отдыху.

Том кивнул.

– Ты будешь в Лондоне на этой неделе? – спросил он.

– Завтра. Собираюсь повидать маму и еще обещала помочь Лауре парочку часов. Деньги не помешают, – добавила она оправдывающимся тоном.

– Они даже не покроют цену билетов на поезд.

Том встал, чтобы закрыть окно.

– Как раз собиралась сказать тебе, я видела недорогие кухонные секции.

– А есть ли сейчас в них какой-либо смысл? Мы вполне могли бы и подождать.

– Но там, в кухне, так тоскливо. Так вот годы и пройдут, пока…

Он юркнул в ванную. Звуки хлынувшей из кранов воды сменились шипением душа. Она сказала погромче:

– Мне в самом деле хотелось бы работать.

– Почему?

– Потому что я сыта по горло тем, что у меня нет собственных денег. Всякий раз, когда я трачусь на что-то, испытываю чувство вины.

Том просунул голову в дверь.

– Это же не навсегда. После того, как мы… – Он поколебался. – Знаешь, когда мы заведем детей, ты сможешь снова вернуться.

– Только не на прежнюю работу.

– Твоя прежняя работа просто убивала тебя.

– Она меня устраивала.

Ей нравилась постоянная загруженность. Босс, конструировавший модные штучки-дрючки, был фанатиком работы, и Чарли это заражало. Она приходила в контору к семи утра, домой же редко попадала раньше восьми вечера. Она ездила в Европу по меньшей мере раз в две недели, раза два в году – в Штаты, а время от времени и на Дальний Восток, – покупая, экспонируя, наблюдая… Работалось с интересом. Да и оплачивалось хорошо.

– Парочка новых секций, да еще лизнуть краской – и кухня будет прекрасно выглядеть, прежде чем мы сможем позволить себе отделать ее по-настоящему.

– Если бы ты поместила свою мать в какое-нибудь место подешевле, мы бы уже сейчас много чего смогли себе позволить.

– Я надеюсь, ты вспомнишь об этом в тот день, когда твой собственный отец станет старым и немощным, – рассердилась Чарли.