Возлюбленная Габриэля (ЛП)

- Я должен кое-что сказать тебе.

Майя нахмурила брови, боясь услышать то, что он собирался ей поведать.

- Да?

- О том, что узнала ведьма. - Габриэль замялся. Примет ли она новости? Он надеялся, что да, иначе в случае ее отказа, уже ничего не сможет сделать. Его тело было тем, чем было: телом сатира, и как таковой он наделен двумя членами. Он мог только надеяться, что если Майя хоть отчасти сатир, то инстинкты подскажут ей принять его. Майя немного отошла от него и отвернулась, чтобы избежать его взгляда.

Любопытство взыграло в нем.

- Я говорила, что это неважно, если от него нельзя избавиться. Мне и с ним хорошо.

Габриэль взял ее за руку и развернул, чтобы она снова на него посмотрела. Он отложил разговор, потому что не знал, как объяснить ей в двух предложениях. Теперь у них было время всего мира.

- Я знаю, что ты хочешь сказать. И мы уже знаем, что ты на самом деле хочешь его оставить, потому что боишься. Давай поговорим об этом.

Майя почувствовала его теплую руку и посмотрела вверх, чтобы встретиться с ним глазами.

- Однажды ты станешь нормальным, и ты захочешь кого-то другого вместо меня.

- Разве ты не слышала, что я тебе сказал ранее? Что я люблю тебя.

Слова ласкали ее слух, но до сих пор она не могла поверить в них.

- Да, ты говорил это, но также сказал, что хочешь ребенка. Однажды ты поймешь, что можешь быть с кем угодно, когда твое уродство исчезнет, то почему бы тебе не захотеть быть с той, кто может подарить тебе малыша?

Прежде чем она поняла, что произошло, Габриэль притянул ее в объятия.

- Мне плевать, - произнес он угрюмо. - Все, что я когда-либо хотел получить от жизни, - это жену, которая любила бы меня и принимала меня таким, каков я есть. Отцовство стало бы дополнительным бонусом, но это меня мало волнует. Неужели ты подумала, что я отказался бы от такого шанса на счастье только потому, что мы не сможем иметь детей?

- Ты серьёзно? - Ее сердце подскочило к горлу.

- Я серьезно. Но...

Там было "но". Ей не следовало радоваться раньше времени. Ее плечи поникли в знак поражения.

- Ты должна принять меня, и когда я расскажу то, что узнала ведьма, должна будешь принять решение. Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты знала, что не могу просить тебя стать моей, пока ты не узнаешь, кто я. Это было бы нечестно.

Теперь какая-то путаница. В его голосе появилась нерешительность, которую она прежде не слышала, словно он не был уверен, как подойти к вопросу.

- Кто ты? Что ты имеешь в виду?

- Я не чистокровный вампир.

Эти слова ничего ей не сказали. Как он может быть не чистокровным вампиром? Все, что она до сих пор видела, говорило Майе, что он определенно вампир и весьма сильный. Она видела его клыки, чувствовала его силу. Видела, как он пьет кровь.

- Как ты можешь быть не вампиром?

- Я вампир, но не совсем, не полностью. Я не был человеком, когда меня обратили. Просто не понимал этого до сих пор. Мое превращение очень похоже на твое, и теперь я понимаю почему. Как и ты, я чуть не умер, словно мое тело отвергало превращение в вампира. Но я справился, как и ты.

Она хорошо помнила, как было больно.

- Я выжила только благодаря тебе.

Он прижался лбом к ее лбу.

- Но я не хочу, чтобы ты думала, что должна мне. Я сделал это по очень эгоистичной причине: хотел, чтобы ты выжила, потому что желал сделать тебя своей. Прямо там, в тот самый момент, когда впервые увидел тебя, лежащей на кровати в доме Самсона, я знал, что люблю тебя.

- Как ты можешь знать это? Ты ничего не знаешь обо мне.

Однако столько уверенности было в его словах.

- Мое тело признало тебя. Мы похожи, Майя, гораздо больше, чем я мог предполагать. Я сатир, как и ты.

Новость ударила ее, как товарный поезд, врезавшийся в кирпичную стену.

- Сатир? Зверь с копытами?

Габриэль покачал головой.

- Ты говоришь о Минотавре. Сатиры другие. Они мифические существа, наполовину люди, наполовину животные, но животная сторона проявляется лишь в их силе и в жажде плотских утех, а у мужчин еще в определенной анатомической части. Другими словами наши тела выглядят как человеческие. Вот почему я никогда об этом не подозревал. Я не знал моего отца, поэтому некому было объяснить мне, кем я был.

- И ты утверждаешь, что я тоже сатир. Но как? Бессмыслица какая-то.

Она всегда чувствовала себя человеком.

- Ты знаешь, что тебя удочерили?

Она удивилась тому, что он знал.

- Конечно. Мои родители никогда не делали из этого тайны. Кроме того, они белокурые и светлокожие, а я нет.

- Твои биологические родители, или хотя бы твой отец, был сатиром.

- Как ведьма может быть настолько уверена? Она не проводила на мне никаких тестов.

Утверждение ведьмы слишком странное, чтобы в него верить.

- А ей и не нужно ничего утверждать после того, что со мной случилось. Я изменился. - Габриэль нервно сглотнул. Майя могла видеть, как ходит вверх и вниз его кадык.

- Как изменился?

- После нашего секса.

- Черт подери, Габриэль, хватит ходить вокруг да около. - Она уперла руки в бока, но Габриэль притянул Майю ближе вместо того, чтобы отпустить.